Баллада В.А. Жуковского "Светлана" как романтическое произведение

 Жанр баллады в творчестве Жуковского

На этом уроке пой­дёт речь о твор­че­стве за­ме­ча­тель­но­го рус­ско­го поэта Ва­си­лия Ан­дре­еви­ча Жу­ков­ско­го, о жанре бал­ла­ды в его твор­че­стве и, пре­жде всего, о бал­ла­де «Свет­ла­на» – самой зна­ме­ни­той его бал­ла­де.

Жанр бал­ла­ды ро­дил­ся в Рос­сии в 1808 году. В де­вя­том но­ме­ре жур­на­ла «Вест­ник Ев­ро­пы» за этот год было на­пе­ча­та­но сти­хо­тво­ре­ние под на­зва­ни­ем «Люд­ми­ла». Это было пер­вое про­из­ве­де­ние в жанре бал­ла­ды уже про­сла­вив­ше­го­ся к тому вре­ме­ни сво­и­ми эле­ги­я­ми, та­ки­ми как «Вечер» или «Сель­ское клад­би­ще», Ва­си­лия Ан­дре­еви­ча Жу­ков­ско­го (рис. 1).

Рис. 1. В.А. Жу­ков­ский

Рус­ские чи­та­те­ли встре­ти­ли новое про­из­ве­де­ние вос­тор­жен­но. Бе­лин­ский (рис. 2) впо­след­ствии от­ме­чал:

«То­гдаш­нее об­ще­ство бес­со­зна­тель­но по­чув­ство­ва­ло в этой бал­ла­де новый дух твор­че­ства, новый дух по­э­зии. И об­ще­ство не ошиб­лось».

Рис. 2. В.Г. Бе­лин­ский

 Баллада «Людмила»

«Люд­ми­ла» Жу­ков­ско­го была пе­ре­во­дом на рус­ский язык бал­ла­ды зна­ме­ни­то­го немец­ко­го поэта Гот­ф­ри­да Ав­гу­ста Бюр­ге­ра (рис. 5) «Ле­но­ра».

Рис. 5. Гот­ф­рид Ав­густ Бюр­гер

Эта бал­ла­да яв­ля­ет­ся ли­те­ра­тур­ной об­ра­бот­кой ми­сти­че­ско­го сю­же­та о том, как к де­вуш­ке яв­ля­ет­ся мёрт­вый жених. Рус­ская чи­та­ю­щая пуб­ли­ка XVIII века была вос­пи­та­на на про­све­ти­тель­ской ли­те­ра­ту­ре, а в Про­све­ще­нии су­ще­ство­вал культ ра­зу­ма, то есть ис­клю­ча­лось всё ми­сти­че­ское, необъ­яс­ни­мое. Вся­че­ский ир­ра­ци­о­на­лизм про­сто из­го­нял­ся из ли­те­ра­ту­ры. По­это­му можно пред­ста­вить себе, с каким за­ми­ра­ни­ем сер­дец чи­та­ли новое про­из­ве­де­ние Жу­ков­ско­го (осо­бен­но ба­рыш­ни), какое воз­дей­ствие на них ока­зы­ва­ли такие, на­при­мер, стро­ки:

«Вот уж солн­це за го­ра­ми;
Вот усы­па­ла звез­да­ми
Ночь спо­кой­ный свод небес;
Мра­чен дол, и мра­чен лес.

Вот и месяц ве­ли­ча­вый
Встал над тихою дуб­ра­вой:
То из об­ла­ка блес­нёт,
То за об­ла­ко зай­дёт;
С гор про­стёр­ты длин­ны тени;
И лесов дре­му­чих сени,
И зер­ца­ло зыб­ких вод,
И небес да­лё­кий свод
В свет­лый су­мрак об­ле­чён­ны...
Спят при­гор­ки от­да­лён­ны,
Бор за­снул, до­ли­на спит...
Чу!.. пол­ноч­ный час зву­чит.

По­тряс­лись дубов вер­ши­ны;
Вот по­ве­ял от до­ли­ны
Пе­ре­лёт­ный ве­те­рок...
Ска­чет по полю ездок:
Бор­зый конь и ржёт и пышет.
Вдруг... идут... (Люд­ми­ла слы­шит)
На чу­гун­ное крыль­цо...
Тихо бряк­ну­ло коль­цо... <…>

«Све­тит месяц, дол среб­рит­ся;
Мёрт­вый с де­ви­цею мчит­ся <…>

«Чу! в лесу по­тряс­ся лист.
Чу! в глуши раз­дал­ся свист.
Чёр­ный ворон встре­пе­нул­ся;
Вздрог­нул конь и от­шат­нул­ся;
Вспых­нул в поле ого­нёк».
«Близ­ко ль, милый?» — «Путь далёк». <…>

Что же чу­дит­ся Люд­ми­ле?..
К све­жей конь при­мчась мо­ги­ле
Бух в неё и с се­до­ком.
Вдруг — глу­хой под­зем­ный гром;
Страш­но доски за­тре­ща­ли;
Кости в кости за­сту­ча­ли;
Пыль взви­ла­ся; обруч хлоп;
Тихо, тихо вскрыл­ся гроб...
Что же, что в очах Люд­ми­лы?..
Ах, неве­ста, где твой милый?
Где вен­чаль­ный твой венец?
Дом твой — гроб; жених — мерт­вец. <…>

«Кон­чен путь: ко мне, Люд­ми­ла;
Нам по­стель — темна мо­ги­ла;
Завес — саван гро­бо­вой;
Слад­ко спать в земле сырой».

Что ж Люд­ми­ла?.. Ка­ме­не­ет,
Мерк­нут очи, кровь хла­де­ет,
Пала мёрт­вая на прах.
Стон и вопли в об­ла­ках;
Визг и скре­жет под зем­лёю;

Вдруг усоп­шие тол­пою
По­тя­ну­лись из могил;
Тихий, страш­ный хор завыл:
«Смерт­ных ропот без­рас­су­ден;
Царь все­выш­ний пра­во­су­ден;
Твой услы­шал стон тво­рец;
Час твой бил, на­стал конец».

Так была на­ка­за­на ге­ро­и­ня бал­ла­ды «Люд­ми­ла» за то, что осме­ли­лась роп­тать на бо­же­ствен­ный про­из­вол.

 Баллада «Светлана»

«Свет­ла­на» была всего лишь тре­тьей бал­ла­дой, на­пи­сан­ной Ва­си­ли­ем Ан­дре­еви­чем Жу­ков­ским. До неё он на­пи­сал уже упо­мя­ну­тую «Люд­ми­лу» и бал­ла­ду «Кас­сандра», ко­то­рая яв­ля­лась пе­ре­во­дом про­из­ве­де­ния ве­ли­ко­го немец­ко­го поэта Шил­ле­ра (рис. 6), и речь в ней шла о со­бы­ти­ях ан­тич­ной ис­то­рии.

Рис. 6. Иоганн Фри­дрих Шил­лер

«Свет­ла­на», без­услов­но, самая зна­ме­ни­тая бал­ла­да Жу­ков­ско­го, ко­то­рой была суж­де­на гря­ду­щая слава в веках.

Хотя в ос­но­ве сю­же­та бал­ла­ды «Свет­ла­на» лежит всё та же ис­то­рия о том, как к де­вуш­ке яв­ля­ет­ся мёрт­вый жених, эта бал­ла­да при­об­ре­ла со­вер­шен­но непо­вто­ри­мый, непод­ра­жа­е­мый окрас. Она была аб­со­лют­но ори­ги­наль­ной по ха­рак­те­ру ре­ше­ния этой кол­ли­зии.

Ра­бо­та над «Свет­ла­ной» про­дол­жа­лась на про­тя­же­нии че­ты­рёх лет (с 1808 по 1812 гг.).

Из­ме­нил­ся не толь­ко сюжет, но и имя ге­ро­и­ни, что не слу­чай­но и очень важно. Дело в том, что в пра­во­слав­ных свят­цах нет имени Свет­ла­на. Вме­сте с тем Жу­ков­ский хочет при­дать новой своей бал­ла­де рус­ский ко­ло­рит, а в имени Свет­ла­на от­чёт­ли­во слы­шен тот же ко­рень, что и в слове свет­лый. И этот необык­но­вен­ный свет, это си­я­ние, ко­то­рое ис­хо­дит от бал­ла­ды и от её ге­ро­и­ни, очень ощу­ща­лись чи­та­те­ля­ми того вре­ме­ни и ощу­ща­ют­ся сей­час.

Кроме того, выбор имени Свет­ла­на мог быть свя­зан и с ха­рак­те­ром про­то­ти­па ге­ро­и­ни этой бал­ла­ды – Алек­сан­дры Ан­дре­ев­ны Про­та­со­вой-Во­ей­ко­вой.

 Национальный колорит в балладе «Светлана»

По­ми­мо имени ге­ро­и­ни, важ­ным мо­ти­вом, со­зда­ю­щим на­ци­о­наль­ный ко­ло­рит бал­ла­ды «Свет­ла­на», стало и при­уро­чи­ва­ние со­бы­тий, про­ис­хо­дя­щих в бал­ла­де, к со­вер­шен­но опре­де­лён­но­му вре­ме­ни – кре­щен­ским свят­кам. Про­чи­тай­те зачин бал­ла­ды:

«Раз в кре­щен­ский ве­че­рок
Де­вуш­ки га­да­ли:
За во­ро­та баш­ма­чок,
Сняв с ноги, бро­са­ли;
Снег по­ло­ли; под окном
Слу­ша­ли; кор­ми­ли
Счет­ным ку­ри­цу зер­ном;
Ярый воск то­пи­ли;
В чашу с чи­стою водой
Клали пер­стень зо­ло­той,
Серь­ги изу­мруд­ны;
Рас­сти­ла­ли белый плат
И над чашей пели в лад
Пе­сен­ки под­блюд­ны».

Вме­сте с этим за­чи­ном в бал­ла­ду вхо­дил целый мир рус­ской на­ци­о­наль­ной жизни, обы­ча­ев, тра­ди­ций, нра­вов. Вспом­ни­те опи­са­ние свя­точ­ных га­да­ний в пуш­кин­ском ро­мане «Ев­ге­ний Оне­гин» (рис. 11).

Рис. 11. А.С. Пуш­кин

Или необык­но­вен­но по­э­тич­ное их опи­са­ние в ро­мане-эпо­пее Льва Тол­сто­го (рис. 12) «Война и мир».

Рис. 12. Лев Тол­стой

Из­вест­ный кри­тик того вре­ме­ни Ни­ко­лай Алек­се­е­вич По­ле­вой (рис. 13) не слу­чай­но писал:

«Кто со­об­ра­зит всё, что бы­ва­ет у нас на Руси о свят­ках, тот пой­мёт дух рус­ско­го на­ро­да».

Рис. 13. Н.А. По­ле­вой

Жу­ков­ско­му уда­лось пе­ре­дать необык­но­вен­ный ко­ло­рит рус­ской на­ци­о­наль­ной, на­род­ной жизни. Ведь этот осо­бый, свя­точ­ный мир, мир га­да­ний и раз­лич­ных свя­точ­ных забав был бли­зок и по­ня­тен не толь­ко в про­сто­на­ро­дье, кре­стьян­ству, но и дво­рян­ству. Это дей­стви­тель­но был мир об­ще­на­ци­о­наль­ный.

 Сюжетный анализ баллады Жуковского «Светлана»

При­об­ре­тя на­ци­о­наль­ный ко­ло­рит, бал­ла­да всё равно оста­лась бал­ла­дой – про­из­ве­де­ни­ем, на­сы­щен­ным ир­ра­ци­о­наль­ны­ми, ми­сти­че­ски­ми, сверхъ­есте­ствен­ны­ми со­бы­ти­я­ми.

Внешне Жу­ков­ский со­хра­ня­ет тот же самый сюжет: к де­вуш­ке яв­ля­ет­ся мёрт­вый жених. Но те­перь Жу­ков­ский со­зда­ёт ка­кое-то осо­бое ро­ман­ти­че­ское на­стро­е­ние в бал­ла­де и для этого вво­дит об­ра­зы, ха­рак­тер­ные для ро­ман­тиз­ма: невер­но­го лун­но­го света, ночи, ту­ма­на.

«Туск­ло све­тит­ся луна
В су­мра­ке ту­ма­на –
Мол­ча­ли­ва и груст­на
Милая Свет­ла­на.
«Что, по­дру­жень­ка, с тобой?
Вы­мол­ви сло­веч­ко;
Слу­шай песни кру­го­вой;
Вынь себе ко­леч­ко.
Пой, кра­са­ви­ца: „Куз­нец,
Скуй мне злат и нов венец,
Скуй коль­цо зла­тое;
Мне вен­чать­ся тем вен­цом,
Об­ру­чать­ся тем коль­цом
При свя­том налое“».

«Как могу, по­друж­ки, петь?
Милый друг да­лё­ко;
Мне судь­би­на уме­реть
В гру­сти оди­но­кой.
Год про­мчал­ся — вести нет;
Он ко мне не пишет;
Ах! а им лишь кра­сен свет,
Им лишь серд­це дышит…
Иль не вспом­нишь обо мне?
Где, в какой ты сто­роне?
Где твоя оби­тель?
Я мо­люсь и слезы лью!
Утоли пе­чаль мою,
Ан­гел-уте­ши­тель».

А даль­ше перед чи­та­те­лем пред­ста­ёт кар­ти­на га­да­ния перед зер­ка­лом – од­но­го из свя­точ­ных га­да­ний, ко­то­рое было очень по­пу­ляр­но и в на­род­ной, и в дво­рян­ской среде. Га­да­ет Свет­ла­на:

«Вот в свет­ли­це стол на­крыт
Белой пе­ле­ною;
И на том столе стоит
Зер­ка­ло с све­чою;
Два при­бо­ра на столе.
«За­га­дай, Свет­ла­на;
В чи­стом зер­ка­ла стек­ле
В пол­ночь, без об­ма­на
Ты узна­ешь жре­бий свой:
Стук­нет в двери милый твой
Лег­кою рукою;
Упа­дет с две­рей запор;
Сядет он за свой при­бор
Ужи­нать с тобою».

Вот кра­са­ви­ца одна;
К зер­ка­лу са­дит­ся;
С тай­ной ро­бо­стью она
В зер­ка­ло гля­дит­ся;
Темно в зер­ка­ле; кру­гом
Мерт­вое мол­ча­нье;
Свеч­ка тре­пет­ным огнем
Чуть лиет си­я­нье…
Ро­бость в ней вол­ну­ет грудь,
Страш­но ей назад взгля­нуть,
Страх ту­ма­нит очи…
С трес­ком пых­нул ого­нек,
Крик­нул жа­лоб­но свер­чок,
Вест­ник по­лу­но­чи.

Под­пер­ши­ся ло­кот­ком,
Чуть Свет­ла­на дышит…
Вот… ле­го­хонь­ко зам­ком
Кто-то стук­нул, слы­шит;
Робко в зер­ка­ло гля­дит:
За ее пле­ча­ми
Кто-то, чу­ди­лось, бле­стит
Яр­ки­ми гла­за­ми…
За­нял­ся от стра­ха дух…» (рис. 14)

Рис. 14. Ил­лю­стра­ция к бал­ла­де «Свет­ла­на»

Несмот­ря на то что ге­ро­ине яв­ля­ет­ся мёрт­вый жених (прав­да, она ещё этого не знает), несмот­ря на эту ми­сти­че­скую кар­ти­ну, чи­та­тель чув­ству­ет, как неуло­ви­мо из­ме­нил­ся общий тон бал­ла­ды по срав­не­нию с «Люд­ми­лой». Ис­чез­ла мрач­ность, су­ро­вость, и воз­ник­ла неж­ная до­вер­чи­вость:

«Вдруг в ее вле­та­ет слух
Тихий, лег­кий шепот:
«Я с тобой, моя краса;
Укро­ти­лись небе­са;
Твой услы­шан ропот!»

Огля­ну­лась… милый к ней
Про­сти­ра­ет руки.
«Ра­дость, свет моих очей,
Нет для нас раз­лу­ки.
Едем! Поп уж в церк­ви ждет
С дья­ко­ном, дьяч­ка­ми;
Хор вен­чаль­ну песнь поет;
Храм бле­стит све­ча­ми».
Был в ответ умиль­ный взор;
Идут на ши­ро­кий двор,
В во­ро­та те­со­вы;
У ворот их санки ждут;
С нетер­пе­нья кони рвут
По­во­да шел­ко­вы».

Даль­ше перед чи­та­те­ля­ми от­кры­ва­ет­ся зна­ме­ни­тая сцена бе­ше­ной скач­ки Свет­ла­ны и её же­ни­ха:

«Сели… кони с места враз;
Пышут дым нозд­ря­ми;
От копыт их под­ня­лась
Вьюга над са­ня­ми.
Ска­чут… пусто все во­круг,
Степь в очах Свет­ла­ны:
На луне ту­ман­ный круг;
Чуть бле­стят по­ля­ны. <…>

Кони мчат­ся по буг­рам;
Топ­чут снег глу­бо­кий…
Вот в сто­рон­ке божий храм
Виден оди­но­кий».

Но и здесь чи­та­тель на­хо­дит от­ли­чия от кар­ти­ны, со­здан­ной в «Люд­ми­ле». Там всё было мрач­но и гроз­но:

«Мчат­ся всад­ник и Люд­ми­ла.
Робко дева об­хва­ти­ла
Друга неж­ною рукой,
При­сло­нясь к нему гла­вой.
Ско­ком, лётом по до­ли­нам,
По буг­рам и по рав­ни­нам;
Пышет конь, земля дро­жит;
Брыз­жут искры от копыт;
Пыль ка­тит­ся вслед клу­ба­ми;
Ска­чут мимо них ря­да­ми
Рвы, поля, бугры, кусты;
С гро­мом зыб­лют­ся мосты».

Ка­за­лось бы, в бал­ла­де «Свет­ла­на», как и в бал­ла­де «Люд­ми­ла», всё пред­ве­ща­ет страш­ный, тра­ги­че­ский конец – смерть ге­ро­и­ни. Но Жу­ков­ский вво­дит образ – невоз­мож­ный, немыс­ли­мый в «Люд­ми­ле», образ, ко­то­рый вос­хо­дит к ре­ли­ги­оз­но­му сю­же­ту бла­го­ве­ще­нья:

«Вдруг ме­те­ли­ца кру­гом;
Снег валит кло­ка­ми;
Чер­ный вран, сви­стя кры­лом,
Вьет­ся над са­ня­ми;
Ворон кар­ка­ет: пе­чаль!
Кони то­роп­ли­вы
Чутко смот­рят в темну даль,
Поды­мая гривы;
Брез­жит в поле ого­нек;
Виден мир­ный уго­лок,
Хи­жин­ка под сне­гом.
Кони бор­зые быст­рей,
Снег взры­вая, прямо к ней
Мчат­ся друж­ным бегом.

Вот при­мча­ли­ся… и вмиг
Из очей про­па­ли:
Кони, сани и жених
Будто не бы­ва­ли.
Оди­но­кая, впотьмах,
Бро­ше­на от друга,
В страш­ных де­ви­ца ме­стах;
Вкруг ме­тель и вьюга.
Воз­вра­тить­ся – следу нет…
Виден ей в из­буш­ке свет:
Вот пе­ре­кре­сти­лась;
В дверь с мо­лит­вою сту­чит…
Дверь шат­ну­ла­ся… скры­пит…
Тихо рас­тво­ри­лась.

Что ж?.. В из­буш­ке гроб; на­крыт
Белою за­по­ной;
Спа­сов лик в ногах стоит;
Свеч­ка пред ико­ной…
Ах! Свет­ла­на, что с тобой?
В чью зашла оби­тель?
Стра­шен хи­жи­ны пу­стой
Без­от­вет­ный жи­тель.
Вхо­дит с тре­пе­том, в сле­зах;
Пред ико­ной пала в прах,
Спасу по­мо­ли­лась;
И с кре­стом своим в руке,
Под свя­ты­ми в угол­ке
Робко при­та­и­лась.

Все утих­ло… вьюги нет…
Слабо свеч­ка тлит­ся,
То про­льет дро­жа­щий свет,
То опять за­тмит­ся…
Все в глу­бо­ком, мерт­вом сне,
Страш­ное мол­ча­нье…
Чу, Свет­ла­на!.. в ти­шине
Лег­кое жур­ча­нье…
Вот гля­дит: к ней в уго­лок
Бе­ло­снеж­ный го­лу­бок
С свет­лы­ми гла­за­ми,
Тихо вея, при­ле­тел,
К ней на перси тихо сел,
Обнял их кры­ла­ми».

Упо­ва­ние на ми­ло­сер­дие божие спа­са­ет Свет­ла­ну. Всё страш­ное и тра­ги­че­ское в этой бал­ла­де ока­зы­ва­ет­ся лишь сном, а наяву ге­ро­и­ня по­зна­ёт сча­стье:

«Смолк­ло все опять кру­гом…
Вот Свет­лане мнит­ся,
Что под белым по­лот­ном
Мерт­вый ше­ве­лит­ся…
Со­рвал­ся по­кров; мерт­вец
(Лик мрач­нее ночи)
Виден весь – на лбу венец,
За­тво­ре­ны очи.
Вдруг… в устах со­мкну­тых стон;
Си­лит­ся раз­дви­нуть он
Руки охла­де­лы…
Что же де­ви­ца?.. Дро­жит…
Ги­бель близ­ко… но не спит
Го­лу­бо­чек белый.

Встре­пе­нул­ся, раз­вер­нул
Лег­кие он крилы;
К мерт­ве­цу на грудь вспорх­нул…
Всей ли­шен­ный силы,
Про­сто­нав, за­скре­же­тал
Страш­но он зу­ба­ми
И на деву за­свер­кал
Гроз­ны­ми очами…
Снова блед­ность на устах;
В за­ка­тив­ших­ся гла­зах
Смерть изоб­ра­зи­лась…
Глядь, Свет­ла­на… о тво­рец!
Милый друг ее – мерт­вец!
Ах!.. и про­бу­ди­лась».

И уже не во сне, а наяву, яв­ля­ет­ся Свет­лане её жених, живой и здо­ро­вый:

«Села (тяжко ноет грудь)
Под окном Свет­ла­на;
Из окна ши­ро­кий путь
Виден сквозь ту­ма­на;
Снег на сол­ныш­ке бле­стит,
Пар алеет тон­кий…
Чу!.. в дали пу­стой гре­мит
Ко­ло­коль­чик звон­кий;
На до­ро­ге снеж­ный прах;
Мчат, как будто на кры­лах,
Санки кони рьяны;
Ближе; вот уж у ворот;
Стат­ный гость к крыль­цу идет…
Кто?.. Жених Свет­ла­ны».

Как будто спеша успо­ко­ить чи­та­те­ля, Жу­ков­ский за­кан­чи­ва­ет бал­ла­ду нра­во­учи­тель­ной нотой:

«Улыб­нись, моя краса,
На мою бал­ла­ду;
В ней боль­шие чу­де­са,
Очень мало скла­ду.
Взо­ром счаст­ли­вый твоим,
Не хочу и славы;
Слава – нас учили – дым;
Свет – судья лу­ка­вый.
Вот бал­ла­ды толк моей:
«Луч­ший друг нам в жизни сей
Вера в про­ви­де­нье.
Благ зи­жди­те­ля закон:
Здесь несча­стье – лжи­вый сон;
Сча­стье – про­буж­де­нье».

Так была на­ка­за­на за ропот Люд­ми­ла и на­граж­де­на Свет­ла­на за веру в бла­гость бо­жье­го за­мыс­ла.

Вопросы к конспектам