Внеклассное чтение. И.А.Крылов - поэт и мудрец. Отражение в баснях таланта Крылова - журналиста, музыканта, писателя, философа

 Введение

Се­го­дняш­ний урок по­свя­щен бас­ням Ивана Ан­дре­еви­ча Кры­ло­ва (рис. 1).

И.А.Кры­лов

Рис. 1. И.А.Кры­лов

В ев­ро­пей­ской тра­ди­ции жанр басни свя­зан с ле­ген­дар­ной фи­гу­рой гре­че­ско­го муд­ре­ца Эзопа, жив­ше­го в ше­стом веке до нашей эры.

Басня – сти­хо­твор­ное или про­за­и­че­ское ли­те­ра­тур­ное про­из­ве­де­ние нра­во­учи­тель­но­го, са­ти­ри­че­ско­го ха­рак­те­ра. В конце или в на­ча­ле басни со­дер­жит­ся крат­кое нра­во­учи­тель­ное за­клю­че­ние – так на­зы­ва­е­мая мо­раль. Басня – один из древ­ней­ших ли­те­ра­тур­ных жан­ров. Важно от­ме­тить, что из­на­чаль­но басня воз­ни­ка­ет как жанр уст­но­го фольк­лор­но­го твор­че­ства. Рас­цве­та в рус­ской и ев­ро­пей­ской ли­те­ра­ту­ре басня до­сти­га­ет в XVII–XVIII вв. Это свя­за­но с утвер­жде­ни­ем в ли­те­ра­ту­ре но­во­го ху­до­же­ствен­но­го на­прав­ле­ния, из­вест­но­го нам как клас­си­цизм. А по­сколь­ку по­сле­до­ва­те­ли этого на­прав­ле­ния ори­ен­ти­ро­ва­лись на ан­тич­ные об­раз­цы, то по­яв­ле­ние ан­тич­ной басни в жан­рах ев­ро­пей­ско­го клас­си­циз­ма вполне за­ко­но­мер­но.

Клас­си­цизм – ху­до­же­ствен­ный стиль и эс­те­ти­че­ское на­прав­ле­ние в ев­ро­пей­ском ис­кус­стве XVII–XVIII вв.

Басня также иде­аль­но удо­вле­тво­ря­ла самым зна­чи­тель­ным идей­ным те­че­ни­ям эпохи, ко­то­рую при­ня­то на­зы­вать Про­све­ще­ни­ем, с его убеж­ден­но­стью в том, что по­сред­ством воз­дей­ствия на че­ло­ве­че­ский разум можно ис­прав­лять по­ро­ки и нравы. И как раз басня иде­аль­но под­хо­ди­ла для ре­ше­ния этих задач.

Вы­ра­бо­тал­ся до­ста­точ­но жест­кий канон, свя­зан­ный с на­пи­са­ни­ем про­из­ве­де­ния этого жанра. Басня со­сто­ит из двух ча­стей, из ба­сен­но­го рас­ска­за и ба­сен­ной мо­ра­ли. И то и дру­гое очень жест­ко и плот­но со­от­не­се­но друг с дру­гом по ал­ле­го­ри­че­ско­му прин­ци­пу, мо­раль вы­те­ка­ет из рас­ска­за, а рас­сказ со­зда­ет­ся для того, чтобы из него из­влечь мо­раль. С этим же об­сто­я­тель­ством свя­зан прин­цип со­зда­ния ба­сен­ных пер­со­на­жей. Чаще всего они яв­ля­лись ал­ле­го­ри­че­ским во­пло­ще­ни­ем ка­кой-то кон­крет­ной черты, свой­ства ха­рак­те­ра, ко­то­рое под­вер­га­лось са­ти­ри­че­ско­му осме­я­нию.

Кры­лов на­чи­на­ет свою де­я­тель­ность во вто­рой по­ло­вине XVIII века, в тот пе­ри­од, когда клас­си­цизм еще жив. Автор вы­сту­па­ет, в первую оче­редь, в роли про­за­и­ка и дра­ма­тур­га. Но уже в на­ча­ле XIX века, когда на­чи­на­ет утвер­ждать­ся новое ли­те­ра­тур­ное на­прав­ле­ние – ро­ман­тизм, ко­то­рое было прин­ци­пи­аль­но про­ти­во­по­лож­но клас­си­циз­му и счи­та­ло идеи Про­све­ще­ния аб­сурд­ны­ми, Кры­лов об­ра­ща­ет­ся к, ка­за­лось бы, со­вер­шен­но неак­ту­аль­но­му жанру басни.

Ро­ман­тизм – яв­ле­ние ев­ро­пей­ской куль­ту­ры XVIII–XIX вв., пред­став­ля­ю­щее собой ре­ак­цию на Про­све­ще­ние.

Па­ра­док­сом яв­ля­ет­ся то, что Кры­лов, пи­сав­ший, с точки зре­ния то­гдаш­ней ли­те­ра­ту­ры, в со­вер­шен­но неак­ту­аль­ном жанре, до­би­ва­ет­ся по­жиз­нен­но­го при­зна­ния, о ко­то­ром мно­гие рос­сий­ские и ев­ро­пей­ские пи­са­те­ли могли толь­ко меч­тать. Со­вер­шен­но оче­вид­но, что Кры­лов под­верг клас­си­че­скую басню опре­де­лен­ным из­ме­не­ни­ям, чтобы поз­во­лить этому жанру остать­ся ак­ту­аль­ным не толь­ко в дру­гую ли­те­ра­тур­ную эпоху, но и по сей день.

 

Анализ басен Крылова

Когда Кры­лов го­то­вил самое пол­ное со­бра­ние своих басен в де­вя­ти кни­гах, то от­крыть это со­бра­ние он решил бас­ней «Во­ро­на и ли­си­ца» (рис. 2).

Ил­лю­стра­ция к басне «Во­ро­на и ли­си­ца»

Рис. 2. Ил­лю­стра­ция к басне «Во­ро­на и ли­си­ца»

Тут стоит быть вни­ма­тель­ным и не вос­при­ни­мать басню ис­клю­чи­тель­но с точки зре­ния ее ин­ди­ви­ду­аль­но­го зна­че­ния, а при­ни­мать ее как свое­об­раз­ное вве­де­ние в мир ба­сен­но­го твор­че­ства Кры­ло­ва. Со­об­раз­но тра­ди­ции в этой басне мы об­на­ру­жи­ва­ем и ба­сен­ную мо­раль, и ба­сен­ный рас­сказ, но необыч­ным яв­ля­ет­ся ком­по­зи­ци­он­ное рас­по­ло­же­ние этих эле­мен­тов. Басня на­чи­на­ет­ся с мо­ра­ли:

«Уж сколь­ко раз твер­ди­ли миру,
Что лесть гнус­на, вред­на; но толь­ко все не впрок,
И в серд­це льстец все­гда оты­щет уго­лок».

Если вспом­нить, что сюжет этой басни вос­хо­дит к ана­ло­гич­ной басне Эзопа, то пер­вые строч­ки могут быть про­чи­та­ны таким об­ра­зом, что уже с VI века и по сей день миру твер­дят одно и то же. И в этом слу­чае спра­ши­ва­ет­ся: зачем пи­сать оче­ред­ную басню, если с са­мо­го ее на­ча­ла можно до­га­дать­ся, что ни­ка­ко­го вос­пи­та­тель­но­го мо­мен­та в ней нет? А может, у Кры­ло­ва был иной за­мы­сел? Об­ра­тим­ся к басне Эзопа.

 

«Ворон унес кусок мяса и усел­ся на де­ре­ве. Ли­си­ца уви­де­ла, и за­хо­те­лось ей по­лу­чить это мясо. Стала она перед во­ро­ном и при­ня­лась его рас­хва­ли­вать: уж и велик он, и кра­сив, и мог бы по­луч­ше дру­гих стать царем над пти­ца­ми, да и стал бы, ко­неч­но, будь у него еще и голос. Во­ро­ну и за­хо­те­лось по­ка­зать ей, что есть у него голос; вы­пу­стил он мясо и за­кар­кал гром­ким го­ло­сом. А ли­си­ца под­бе­жа­ла, ухва­ти­ла мясо и го­во­рит:
"Эх, ворон, ка бы у тебя еще и ум был в го­ло­ве, - ни­че­го бы тебе боль­ше не тре­бо­ва­лось, чтоб цар­ство­вать".
Басня умест­на про­тив че­ло­ве­ка нера­зум­но­го».

Легко об­на­ру­жить, что в слу­чае с бас­ней Эзопа мо­раль со­вер­шен­но иная: басня на­прав­ле­на не про­тив лести, а про­тив глу­по­сти во­ро­на. И этот сюжет неод­но­крат­но обыг­ры­вал­ся и дру­ги­ми ав­то­ра­ми. На­при­мер, басня немец­ко­го пи­са­те­ля Гот­холь­да-Эф­ри­ма Лес­син­га (рис. 3).

Гот­хольд-Эфра­им Лес­синг

Рис. 3. Гот­хольд-Эфра­им Лес­синг

ВО­РО­НА И ЛИ­СИ­ЦА

     «Во­ро­на несла в ког­тях кусок отрав­лен­но­го мяса, ко­то­рое рас­сер­жен­ный са­дов­ник под­бро­сил для кошек сво­е­го со­се­да. 
      И толь­ко она усе­лась на ста­рый дуб, чтобы съесть свою до­бы­чу, как под­кра­лась ли­си­ца и вос­клик­ну­ла, об­ра­ща­ясь к ней: 
      - Слава тебе, о птица Юпи­те­ра! 
      - За кого ты меня при­ни­ма­ешь? - спро­си­ла во­ро­на. 
      - За кого я тебя при­ни­маю? - воз­ра­зи­ла ли­си­ца. - Разве не ты тот бла­го­род­ный орел, что каж­дый день спус­ка­ет­ся с руки Зевса на этот дуб и при­но­сит мне, бед­ной, еду? По­че­му ты при­твор­ству­ешь? Иль я не вижу в по­бе­до­нос­ных ког­тях твоих вы­мо­лен­ное мной по­да­я­ние, ко­то­рое мне твой по­ве­ли­тель все еще по­сы­ла­ет с тобою? 
      Во­ро­на была удив­ле­на и ис­крен­но об­ра­до­ва­на тем, что ее сочли за орла. "Неза­чем вы­во­дить ли­си­цу из этого за­блуж­де­ния", - по­ду­ма­ла она. 
      И, пре­ис­пол­нен­ная глу­по­го ве­ли­ко­ду­шия, она бро­си­ла лисе свою до­бы­чу и гордо по­ле­те­ла прочь. 
      Лиса сме­ясь под­хва­ти­ла мясо и с зло­рад­ством съела его. Но скоро ее ра­дость об­ра­ти­лась в бо­лез­нен­ное ощу­ще­ние; яд начал дей­ство­вать, и она из­дох­ла. 
      Пусть бы и вам, про­кля­тые ли­це­ме­ры, в на­гра­ду за ваши хвалы не до­бить­ся ни­че­го, кроме яда».

 

В этой басне мо­раль явно сов­па­да­ет с кры­лов­ской, но Лес­синг счи­та­ет во­ро­на не глуп­цом, а, ско­рее, по­стра­дав­шим. В сю­же­те можно про­сле­дить явное же­ла­ние ав­то­ра на­ка­зать ли­си­цу за ее по­вад­ки.

Вер­нем­ся к басне Кры­ло­ва и по­смот­рим на порт­рет во­ро­ны.

«Во­роне где-то бог по­слал ку­со­чек сыру;
На ель Во­ро­на взгро­моз­дясь,
По­зав­тра­кать было со­всем уж со­бра­лась,
Да по­за­ду­ма­лась, а сыр во рту дер­жа­ла».

И те­перь по­нят­но, что Кры­лов не при­ни­ма­ет ка­кую-то одну сто­ро­ну, он сов­ме­ща­ет в во­роне глу­пость и по­ка­зы­ва­ет ее жерт­вой об­сто­я­тельств. Ли­си­цу автор тоже по­ка­зы­ва­ет несколь­ко в дру­гом свете, неже­ли Эзоп и Лес­синг.

«На ту беду, Лиса бли­зе­хонь­ко бе­жа­ла;
Вдруг сыр­ный дух Лису оста­но­вил:
Ли­си­ца видит сыр, -
Ли­си­цу сыр пле­нил...»

Не стоит за­бы­вать, что Кры­лов все-та­ки пишет в эпоху ро­ман­тиз­ма, и в его трак­тов­ке лиса не ви­но­ва­та, она «в плену». Она не про­сто льстит, а ведет себя, как ак­три­са, пле­нен­ная «оба­я­ни­ем» сыра.

«Плу­тов­ка к де­ре­ву на цы­поч­ках под­хо­дит;
Вер­тит хво­стом, с Во­ро­ны глаз не сво­дит
И го­во­рит так слад­ко, чуть дыша:
"Го­лу­буш­ка, как хо­ро­ша!

<...>

Спой, све­тик, не сты­дись!
Что ежели, сест­ри­ца,
При кра­со­те такой и петь ты ма­сте­ри­ца,
Ведь ты б у нас была царь-пти­ца!"»

Кры­лов со­зда­ет своих пер­со­на­жей более объ­ем­ны­ми, и тем самым ба­сен­ный рас­сказ при­об­ре­та­ет свой соб­ствен­ный смысл, да­ле­кий от того, ко­то­рый вы­ра­жен в ба­сен­ной мо­ра­ли. По идее во­ро­на долж­на была стать жерт­вой, и мы долж­ны были ис­пы­ты­вать к ней со­чув­ствие, а лиса долж­на была пред­став­лять собой объ­ект са­ти­ри­че­ско­го изоб­ра­же­ния, но Кры­лов по­ка­зы­ва­ет этих ге­ро­ев не с одной сто­ро­ны, а на­де­ля­ет их до­пол­ни­тель­ны­ми ка­че­ства­ми.

Еще со­вре­мен­ни­ки Кры­ло­ва за­ме­ти­ли его спо­соб­ность со­зда­вать ори­ги­наль­ных пер­со­на­жей, ко­то­рые со­че­та­ют в себе тра­ди­ци­он­ную ба­сен­ную ис­то­рию и, по­ми­мо этого, на­пол­не­ны соб­ствен­ным смыс­лом, раз­ру­ша­ю­щим при этом смыс­ло­вое со­от­но­ше­ние ба­сен­но­го рас­ска­за и ба­сен­ной мо­ра­ли.

С такой точки зре­ния можно рас­смот­реть и дру­гие басни ав­то­ра, на­при­мер басню «Стре­ко­за и му­ра­вей» (рис. 4).

Ил­лю­стра­ция к басне «Стре­ко­за и му­ра­вей»

Рис. 4. Ил­лю­стра­ция к басне «Стре­ко­за и му­ра­вей»

«По­пры­гу­нья Стре­ко­за
Лето крас­ное про­пе­ла;
Огля­нуть­ся не успе­ла,
Как зима катит в глаза.
По­мерт­ве­ло чисто поле;
Нет уж дней тех свет­лых боле,
Как под каж­дым ей лист­ком
Был готов и стол, и дом.
Всё про­шло: с зимой хо­лод­ной
Нужда, голод на­ста­ет;
Стре­ко­за уж не поет:
И кому же в ум пой­дет
На же­лу­док петь го­лод­ный!
Злой тос­кой удру­че­на,
К Му­ра­вью пол­зет она:
«Не оставь меня, кум милой!
Дай ты мне со­брать­ся с силой
И до веш­них толь­ко дней
Про­кор­ми и обо­грей!» – 
«Ку­муш­ка, мне стран­но это:
Да ра­бо­та­ла ль ты в лето?»
Го­во­рит ей Му­ра­вей.
«До того ль, го­луб­чик, было?
В мяг­ких му­ра­вах у нас
Песни, рез­вость вся­кий час,
Так, что го­ло­ву вскру­жи­ло».– 
«А, так ты...» – «Я без души
Лето целое всё пела».– 
«Ты всё пела? это дело:
Так поди же, по­пля­ши!»

 

Срав­ним «Стре­ко­зу и му­ра­вья» с ис­ход­ным ва­ри­ан­том, бас­ней Эзопа.

«В лет­нюю пору гулял му­ра­вей по пашне и со­би­рал по зёр­ныш­ку пше­ни­цу и яч­мень, чтобы за­па­стись кор­мом на зиму. Уви­дал его жук и по­со­чув­ство­вал, что ему при­хо­дит­ся так тру­дить­ся даже в такое время года, когда все осталь­ные на­се­ко­мые от­ды­ха­ют от тягот и пре­да­ют­ся празд­но­сти. Про­мол­чал тогда му­ра­вей; но когда при­ш­ла зима, и навоз до­ждя­ми раз­мы­ло, остал­ся жук го­лод­ным, и при­шёл он по­про­сить у му­ра­вья корму. Ска­зал му­ра­вей:
– Эх, жук, ка бы ты тогда ра­бо­тал, когда меня тру­дом по­пре­кал, не при­ш­лось бы тебе те­перь си­деть без корму.
Так люди в до­стат­ке не за­ду­мы­ва­ют­ся о бу­ду­щем, а при пе­ре­мене об­сто­я­тельств тер­пят же­сто­кие бед­ствия».

Ин­те­рес­на и ис­то­рия этой басни. Сна­ча­ла она была об­ра­бо­та­на фран­цуз­ски­ми пи­са­те­ля­ми и из­ме­нен был толь­ко жук, его за­ме­ни­ли на куз­не­чи­ка. Когда рус­ские пи­са­те­ли озна­ко­ми­лись с этим сю­же­том из фран­цуз­ских ис­точ­ни­ков, то куз­не­чи­ка сме­ни­ли на стре­ко­зу. И в итоге из­на­чаль­но «муж­ской» спор между жуком и му­ра­вьем пре­вра­тил­ся в спор му­ра­вья с жен­щи­ной, стре­ко­зой. Но в слу­чае с бас­ней Кры­ло­ва лет­няя встре­ча ге­ро­ев опу­ще­на, тем самым автор уби­ра­ет спор из басни и снова пре­об­ра­зо­вы­ва­ет ге­ро­ев. Стре­ко­за в его ва­ри­ан­те сю­же­та – за­иг­рав­ша­я­ся и до­стой­ная со­чув­ствия, а му­ра­вей по­ка­зан не по­ло­жи­тель­ным пер­со­на­жем, а тру­до­лю­би­вым, но праг­ма­тич­ным и ворч­ли­вым.

И вновь Кры­лов вир­ту­оз­но ис­поль­зу­ет клас­си­че­ский сюжет басни, но на­пол­ня­ет ее са­мо­сто­я­тель­ным смыс­лом, при­да­ет об­ра­зам ге­ро­ев мно­го­гран­ность. Автор пе­ре­во­ра­чи­ва­ет об­ра­зы и пер­со­на­жей и раз­ры­ва­ет, из­ме­ня­ет струк­ту­ры ба­сен­но­го рас­ска­за и мо­ра­ли.

Рас­хож­де­ние между ба­сен­ной мо­ра­лью и смыс­лом ба­сен­но­го рас­ска­за можно трак­то­вать и иначе. Смысл ба­сен­но­го рас­ска­за вы­хо­дит да­ле­ко за рамки ба­сен­ной мо­ра­ли и на­пол­ня­ет­ся осо­бен­ным кры­лов­ским смыс­лом. Ба­сен­ный рас­сказ пе­ре­ста­ет слу­жить хо­ро­шо всем из­вест­ной ба­сен­ной ди­дак­ти­ке. В этом от­но­ше­нии можно при­ве­сти в при­мер еще одну басню про кота и по­ва­ра (Рис. 5).

Ил­лю­стра­ция к басне «Кот и повар»

Рис. 5. Ил­лю­стра­ция к басне «Кот и повар»

Вспом­ним сюжет этой басни. Кот, ко­то­рый дол­жен был сле­дить за жар­ким и от­го­нять от него крыс, съе­да­ет его сам. Повар, в свою оче­редь, на­чи­на­ет чи­тать коту длин­ное мо­раль­ное нра­во­уче­ние. Грубо го­во­ря, смысл ба­сен­ных рас­ска­зов Кры­ло­ва апел­ли­ру­ет не к мо­ра­ли, а, ско­рее, к неко­му опыту жизни. И повар, ко­то­рый пы­та­ет­ся учить кота, по­сту­па­ет глупо и неумест­но, пы­та­ясь на­учить сло­вом там, где вер­нее бы было при­ме­нить силу.

Еще одна басня, ко­то­рая ил­лю­стри­ру­ет то, о чем мы го­во­рим, – «Ого­род­ник и фи­ло­соф». Речь идет о двух кре­стья­нах, один из ко­то­рых в этом году решил по­са­дить огур­цы не по ста­рин­но­му ме­то­ду, а об­ра­тив­шись к жур­на­лам. В итоге кре­стья­нин, по­са­див­ший огур­цы по ста­рин­ке, оста­ет­ся с огур­ца­ми, а ого­род­ник-фи­ло­соф ни с чем. Кры­лов хочет по­ка­зать, что жиз­нен­ная муд­рость долж­на опи­рать­ся на прак­ти­ку и здра­вый смысл. Более того, Кры­лов пы­та­ет­ся уйти от край­но­стей, и в этом от­но­ше­нии лю­бо­пыт­на басня «Во­до­ла­зы».

Басня «Во­до­ла­зы» имеет необыч­ную струк­ту­ру, так ска­зать, басня в басне. Ее сюжет по­вест­ву­ет нам о том, как некий царь решил по­спо­соб­ство­вать раз­ви­тию про­све­ще­ния в своем го­су­дар­стве и со­брал для этого совет. В итоге мне­ния на со­ве­те раз­де­ли­лись, и точ­но­го от­ве­та, хо­ро­шо ли про­све­ще­ние для го­су­дар­ства, царь не по­лу­чил. Позже царь встре­ча­ет стар­ца, ко­то­рый на этот же по­став­лен­ный царем во­прос от­ве­ча­ет бас­ней о во­до­ла­зах. Басня о трех бра­тьях, ко­то­рые жили тем, что про­да­ва­ли жем­чуг. Один брат со­би­рал пло­хой жем­чуг во время при­боя, но его было много, вто­рой пошел немно­го даль­ше и со­би­рал мень­ше жем­чу­га, но более хо­ро­ше­го ка­че­ства, а тре­тий ре­ша­ет, что он ныр­нет глуб­же всех и до­ста­нет пус­кай одну, но иде­аль­ную жем­чу­жи­ну, и в итоге по­ги­ба­ет. Мо­раль басни оче­вид­на: невоз­мож­но дать од­но­знач­ный ответ в таких во­про­сах, нужно по­ста­рать­ся найти зо­ло­тую се­ре­ди­ну, воз­мож­ность из­бе­жать край­но­стей.

Еще одним хо­ро­шим при­ме­ром раз­ру­ше­ния Кры­ло­вым клас­си­че­ской уста­нов­ки басни можно на­звать басню «Волк и пас­тух». В этой басне автор по­ка­зы­ва­ет нам от­но­си­тель­ность мо­ра­ли, по­ка­зы­ва­ет, что с точки зре­ния раз­ных пер­со­на­жей один и тот же по­сту­пок может вы­гля­деть по-раз­но­му.

«Волк, близ­ко об­хо­дя пас­ту­ший двор
И видя, сквозь забор,
Что́, вы­брав луч­ше­го себе ба­ра­на в стаде,
Спо­кой­но Пас­ту­хи ба­раш­ка по­тро­шат,
А псы смир­не­хонь­ко лежат,
Сам мол­вил про себя, прочь уходя в до­са­де:
«Какой бы шум вы все здесь под­ня­ли, дру­зья,
Когда бы это сде­лал я!»

В этом слу­чае муд­рость кры­лов­ской басни свя­за­на с тем, что он апел­ли­ру­ет не столь­ко к тра­ди­ци­он­ной мо­ра­ли, сколь­ко к жи­тей­ско­му опыту. И еще одним при­ме­ром басни, ко­то­рую Кры­лов пред­став­ля­ет в таком свете, яв­ля­ет­ся басня «Лар­чик» (рис. 6).

Ил­лю­стра­ция к басне «Лар­чик»

Рис. 6. Ил­лю­стра­ция к басне «Лар­чик»

 Вывод

По­лу­ча­ет­ся, что Кры­лов на­хо­дит муд­рость в самой окру­жа­ю­щей жизни, и уди­ви­тель­ным об­ра­зом в эпоху ста­нов­ле­ния ро­ман­тиз­ма, ко­то­рый обыч­но вы­стра­и­ва­ет кон­фликт с окру­жа­ю­щим про­стран­ством, воз­ни­ка­ет автор, ко­то­рый на­хо­дит в этом окру­жа­ю­щем про­стран­стве ис­ти­ну. И в этом слу­чае можно утвер­ждать, что в бас­нях Кры­ло­ва можно найти ба­сен­ный ре­а­лизм.

Кры­лов сумел раз­ру­шить ка­но­ны клас­си­че­ской басни. Бе­лин­ский, один из кри­ти­ков, ра­бо­тав­ший с Кры­ло­вым в одну и ту же пору, за­ме­чал: «Басни Кры­ло­ва не про­сто басни: это по­весть, ко­ме­дия, юмо­ри­сти­че­ский очерк, злая са­ти­ра, сло­вом, что хо­ти­те, толь­ко не про­сто басня». 

Вопросы к конспектам

На­пи­ши­те неболь­шую басню, ис­поль­зуя при­е­мы Кры­ло­ва или опи­ра­ясь на клас­си­че­ские пред­став­ле­ния об этом жанре.

На­ри­суй­те ил­лю­стра­ции к одной из басен.

Про­ана­ли­зи­руй­те басню «Ля­гуш­ки, про­ся­щие царя», по­ду­май­те, что хотел ска­зать автор.

Последнее изменение: Понедельник, 12 Июнь 2017, 17:02