Финикийские мореплаватели

На узкой по­ло­се земли между морем и цепью Ли­ван­ских гор не было круп­ных рек и долин с пло­до­род­ны­ми поч­ва­ми. Фи­ни­кий­цы са­жа­ли ви­но­град­ни­ки и рощи олив­ко­вых де­ре­вьев. Из оли­вок они вы­дав­ли­ва­ли ду­ши­стое масло. Масло и вино фи­ни­кий­цы об­ме­ни­ва­ли на пше­ни­цу. Сла­ви­лась Фи­ни­кия и стро­и­тель­ным лесом. Тол­стые брев­на из ли­ван­ско­го кедра от­прав­ля­ли в Еги­пет и дру­гие станы.

Удоб­но и само по­ло­же­ние Фи­ни­кии — сюда вы­хо­ди­ли тор­го­вые пути из Дву­ре­чья. Из го­ро­дов Тир, Библ и Сидон, рас­по­ло­жен­ных на по­бе­ре­жье, фи­ни­кий­цы пла­ва­ли в Еги­пет, Гре­цию и в самые даль­ние земли.

В фи­ни­кий­ских го­ро­дах было много ис­кус­ных ре­мес­лен­ни­ков. Опыт­ные ны­ряль­щи­ки, взяв в руки два тя­же­лых камня, по­гру­жа­лись на дно моря и до­бы­ва­ли от­ту­да ма­лень­кие чу­дес­ные ра­ко­ви­ны. На вид они были невзрач­ны. Но из каж­дой можно было вы­да­вить несколь­ко ка­пель гу­стой жид­ко­сти. Это была за­ме­ча­тель­ная пур­пур­ная крас­ка (рис. 1). Вла­дель­цы ткац­ких ма­стер­ских да­ва­ли за ма­лень­кий со­су­дик, на­пол­нен­ный такой крас­кой, сли­ток се­реб­ра. Одеж­ды, окра­шен­ные в пур­пур, свер­ка­ли на солн­це. Такую одеж­ду по­ку­па­ли охот­но цари и кня­зья, жрецы и во­е­на­чаль­ни­ки.

Рис. 1. Пур­пур (мол­люс­ки)

Был и еще один вы­год­ный про­мы­сел. На юге стра­ны, у под­но­жия горы Кар­мил, весь мор­ской берег был по­крыт белым, чи­стым пес­ком. Изоб­ре­та­тель­ные люди сме­ши­ва­ли его с се­лит­рой и пла­ви­ли, как мед­ную руду, тер­пе­ли­во очи­щая от вся­ких при­ме­сей. По­лу­ча­лось про­зрач­ное стек­ло, из ко­то­ро­го вы­ду­ва­ли ма­лень­кие, изящ­ные со­су­ди­ки для ду­ши­стых бла­го­во­ний или от­ли­ва­ли круг­лые зер­ка­ла, в ко­то­рых лица людей от­ра­жа­лись яснее, чем в ста­рых, жел­то­ва­тых брон­зо­вых зер­ка­лах. Из­го­тов­ле­ние стек­ла при­но­си­ло боль­шой доход, и со­се­ди, про­хо­дя мимо ма­стер­ских, где ды­ми­лись печи сте­коль­щи­ков, с за­ви­стью го­во­ри­ли: «Они сосут бо­гат­ства морей, из песка до­бы­ва­ют со­кро­ви­ща!».

Из стра­ны в стра­ну пу­те­ше­ство­ва­ли ис­кус­ные мо­ре­хо­ды, по­лу­чая нема­лую при­быль. Они на­гру­жа­ли то­ва­ра­ми неболь­шие ост­ро­гру­дые ко­раб­ли, ско­ло­чен­ные из кед­ро­вых бре­вен, тща­тель­но об­ма­зан­ные смо­лой, вы­кра­шен­ные су­ри­ком и охрой. Осто­рож­но, сле­дуя вдоль бе­ре­га, до­би­ра­лись они до бе­ре­гов Егип­та. Егип­тяне охот­но рас­ку­па­ли фи­ни­кий­ские вина и олив­ко­вое масло, пур­пур­ные одеж­ды и се­реб­ря­ные вазы с зо­ло­ты­ми крыш­ка­ми, ис­кус­но от­ли­ты­ми в виде го­ло­вы быка, льви­ной пасти или ска­зоч­ной птицы с ост­рым клю­вом и рас­про­стер­ты­ми кры­лья­ми. По­пут­ное те­че­ние быст­ро уно­си­ло фи­ни­кий­ские суда об­рат­но на ро­ди­ну. Они везли из Егип­та зерно, тон­кое по­лот­но, живую ниль­скую рыбу в бас­сей­нах, ка­на­ты изу­ми­тель­ной проч­но­сти, тон­кие жел­то­ва­тые листы па­пи­ру­са. 

Из Да­мас­ка при­во­зи­ли они шерсть бли­ста­тель­ной бе­лиз­ны, из Из­ра­иль­ской стра­ны — луч­шую пше­ни­цу, ви­но­град­ный мед и чу­дес­ный баль­зам, ис­це­ля­ю­щий от глаз­ных бо­лез­ней, из Ас­си­рии — тюки зла­то­тка­ных, узор­ча­тых одежд, упа­ко­ван­ных в кед­ро­вые ящики. Из стра­ны Урар­ту при­го­ня­ли фи­ни­ки­яне целые та­бу­ны объ­ез­жен­ных коней и вы­нос­ли­вых мулов, а из сте­пей Ара­вии — бес­чис­лен­ных овец и коз. Но боль­ше всего це­ни­лись при­леж­ные рабы, ко­то­рые были нужны и в ма­стер­ских, и на ко­раб­лях. Самую труд­ную ра­бо­ту воз­ла­га­ли на них. Под уда­ра­ми бича над­смотр­щи­ка они ме­си­ли глину, тас­ка­ли мешки с пес­ком, рас­тап­ли­ва­ли печи, на рас­пух­ших, из­ра­нен­ных спи­нах пе­ре­но­си­ли тя­же­лые кед­ро­вые брев­на. На ночь их за­го­ня­ли в гряз­ные, душ­ные зем­лян­ки и кор­ми­ли плохо про­ва­рен­ным яч­ме­нем и су­ше­ной рыбой. Мно­гие уми­ра­ли от ис­то­ще­ния, по­бо­ев и бо­лез­ней, но это мало бес­по­ко­и­ло хо­зя­ев. Вза­мен умер­ших по­ку­па­лись на рынке новые де­сят­ки рабов. Часто купцы пред­по­чи­та­ли про­мыш­лять толь­ко живым то­ва­ром, счи­тая его самым при­быль­ным. При­гнав рабов домой, можно было про­дать их в де­сять раз до­ро­же или по­гру­зить на ко­раб­ли и по­вез­ти за море. Нема­ло людей по воле су­ро­вых фи­ни­кий­ских ра­бо­тор­гов­цев ока­зы­ва­лось да­ле­ко от ро­ди­ны.

Рис. 2. Ко­ло­нии фи­ни­кий­цев

Пло­хой сла­вой поль­зо­ва­лись фи­ни­кий­ские купцы, лу­ка­вые и жад­ные хит­ре­цы. Когда вы­са­жи­ва­лись они где-ни­будь на ост­ро­вах Эгей­ско­го моря или на бе­ре­гу обиль­ной ов­ца­ми Ливии, ма­те­ри то­ро­пи­лись пря­тать по­даль­ше детей, ибо бы­ва­ли слу­чаи, что фи­ни­кий­ский купец за­ма­ни­вал де­ся­ти­лет­них маль­чи­ков к себе на ко­рабль, обе­щая по­да­рить раз­но­цвет­ную фа­ян­со­вую фи­гур­ку или се­реб­ря­ный кин­жал с зо­ло­той ру­ко­ят­кой, а потом ко­рабль уплы­вал в море, и ро­ди­те­лям ни­ко­гда не уда­ва­лось разыс­кать сво­е­го сына. Уве­зен­ный в чужую стра­ну, он об­ме­ни­вал­ся на пару быков или мед­ный котел, потом его гнали пасти сви­ней в ду­бо­вом лесу или ока­пы­вать смо­ков­ни­цы в саду су­ро­во­го гос­по­ди­на. В тех краях, где по­сто­ян­но бы­ва­ли фи­ни­кий­цы, они стали ос­но­вы­вать по­се­ле­ния (ко­ло­нии). Ко­раб­ли из Фи­ни­кии при­хо­ди­ли в бла­го­устро­ен­ную га­вань, и обмен шел уже с со­пле­мен­ни­ка­ми. В свою оче­редь, жи­те­ли ко­ло­ний за­вя­зы­ва­ли от­но­ше­ния с на­се­ле­ни­ем окру­жа­ю­щих зе­мель, до­бы­ва­ли нуж­ные то­ва­ры. В IX в. до н. э. жи­те­ли Тира ос­но­ва­ли в Се­вер­ной Аф­ри­ке Кар­фа­ген (рис. 2).

Ко­раб­ли фи­ни­кий­цев вы­хо­ди­ли даже в Ат­лан­ти­че­ский океан. Из Се­вер­ной Ев­ро­пы от­важ­ные мо­ре­пла­ва­те­ли при­во­зи­ли олово и ян­тарь.

Куп­цам, вой­нам, ре­мес­лен­ни­кам часто при­хо­ди­лось де­лать за­пи­си или что-то чи­тать. Поль­зо­вать­ся иеро­гли­фа­ми было нелег­ко, и по­сте­пен­но пись­мен­ность стала упро­щать­ся. В раз­ных стра­нах стали упо­треб­лять один зна­чок для изоб­ра­же­ния од­но­го звука. Так по­яви­лись буквы и ал­фа­вит. Самый пер­вый ал­фа­вит со­зда­ли фи­ни­кий­цы. В нем было 22 буквы. Они были про­сты, пи­сать их было легко. Пи­са­ли фи­ни­кий­цы спра­ва на­ле­во, а не слева на­пра­во, как мы. Буквы обо­зна­ча­ли толь­ко со­глас­ные звуки, а глас­ные про­пус­ка­ли. Фи­ни­кий­ский ал­фа­вит ока­зал­ся таким про­стым и удоб­ным, что им стали поль­зо­вать­ся почти все стра­ны Сре­ди­зем­но­мо­рья (рис. 3).

Рис. 3. Над­пись, со­став­лен­ная из букв фи­ни­кий­ско­го ал­фа­ви­та

На его ос­но­ве скоро воз­ник­ли еще 2 ал­фа­ви­та — ара­мей­ский и гре­че­ский. Пер­вым стали поль­зо­вать­ся на­ро­ды Во­сто­ка. От него про­изо­шли ев­рей­ский, иран­ский, араб­ский ал­фа­ви­ты. У них бук­ва­ми обо­зна­ча­ют­ся со­глас­ные, а спе­ци­аль­ны­ми знач­ка­ми — глас­ные. Гре­че­ский ал­фа­вит похож на фи­ни­кий­ский, но скоро греки при­ду­ма­ли буквы для глас­ных, и слово те­перь за­пи­сы­ва­лось це­ли­ком. Сна­ча­ла они пи­са­ли одну стро­ку спра­ва на­ле­во, вто­рую — слева на­пра­во. Но очень быст­ро пе­ре­шли к пись­му слева на­пра­во. На ос­но­ве гре­че­ско­го ал­фа­ви­та мо­на­хи Ки­рилл и Ме­фо­дий со­зда­ли сла­вян­скую аз­бу­ку, на ос­но­ве ко­то­рой воз­ник рус­ский ал­фа­вит. На­зва­ния букв греки взяли у фи­ни­кий­цев.