В театре Диониса

Воз­ник­но­ве­ние те­ат­ра было свя­за­но с ре­ли­ги­ей древ­них гре­ков, а имен­но с празд­не­ства­ми в честь бога Ди­о­ни­са – по­кро­ви­те­ля ви­но­де­лов. В конце марта в Гре­ции от­ме­чал­ся глав­ный празд­ник бога ви­но­де­лия – Ве­ли­кие Ди­о­ни­сии (рис. 1). Изоб­ра­жая са­ти­ров, греки на­де­ва­ли коз­ли­ные шкуры, при­вя­зы­ва­ли длин­ные бо­ро­ды из ду­бо­вых ли­стьев, рас­кра­ши­ва­ли лица или за­кры­ва­ли их коз­ли­ны­ми мас­ка­ми. Ве­сё­лые ря­же­ные ше­ство­ва­ли по ули­цам го­ро­да и оста­нав­ли­ва­лись где-ни­будь на пло­ща­ди. Впе­рёд вы­хо­дил за­пе­ва­ла. Он на­рас­пев рас­ска­зы­вал о стран­стви­ях и при­клю­че­ни­ях Ди­о­ни­са, а осталь­ные ря­же­ные хором под­пе­ва­ли ему. За­пе­ва­ла изоб­ра­жал то ко­го-ни­будь из ге­ро­ев мифа о Ди­о­ни­се, то са­мо­го бога, то од­но­го из са­ти­ров. Сцен­ки, разыг­ры­ва­е­мые участ­ни­ка­ми празд­ни­ка, были пер­вы­ми те­ат­раль­ны­ми пред­став­ле­ни­я­ми. Впо­след­ствии для еже­год­ных пред­став­ле­ний стали от­во­дить осо­бую пло­щад­ку, обыч­но у под­но­жия холма. На пло­щад­ке сто­я­ла па­лат­ка, где ак­тё­ры ме­ня­ли ко­стю­мы и маски. Вна­ча­ле зри­те­ли си­де­ли на склоне холма, потом по­яви­лись ска­мей­ки. Ак­тё­ры стали изоб­ра­жать не толь­ко мифы о Ди­о­ни­се, но и дру­гие мифы. Поэты стали пи­сать спе­ци­аль­но для те­ат­ра пьесы. 

Рис. 1. Ди­о­ни­сии

Гре­че­ские те­ат­ры (рис. 2) рас­по­ла­га­лись под от­кры­тым небом на скло­нах хол­мов и вме­ща­ли ты­ся­чи зри­те­лей. Зда­ние те­ат­ра со­сто­я­ло из трёх ча­стей. Одна часть те­ат­ра – места для зри­те­лей. Они раз­де­ля­лись про­хо­да­ми на сек­ции, на­по­ми­на­ю­щие кли­нья. В пер­вом ряду си­де­ли по­чёт­ные гости: жрецы Ди­о­ни­са, стра­те­ги, по­бе­ди­те­ли Олим­пий­ских игр. Осталь­ные места были плат­ны­ми: на «би­ле­те» из свин­ца или обо­жжён­ной глины бук­вой ука­зы­ва­лась сек­ция, где раз­ре­ша­лось за­нять любое место. Чтобы сде­лать по­се­ще­ние те­ат­ра до­ступ­ным даже бед­ней­шим граж­да­нам, го­су­дар­ство в Афи­нах вы­да­ва­ло день­ги для по­куп­ки вход­ных би­ле­тов. 

Дру­гая часть те­ат­ра – ор­хе­ст­ра – круг­лая или по­лу­круг­лая пло­щад­ка, на ко­то­рой вы­сту­па­ли ак­тё­ры и хор. Без песен и тан­цев не про­хо­ди­ло ни одно пред­став­ле­ние. Участ­ни­ки хора в за­ви­си­мо­сти от со­дер­жа­ния спек­так­ля изоб­ра­жа­ли или дру­зей глав­но­го дей­ству­ю­ще­го лица, или го­ро­жан, или во­и­нов, а ино­гда жи­вот­ных – птиц, ля­гу­шек и даже об­ла­ка. 

Тре­тья часть те­ат­ра на­зы­ва­лась скене. Это была при­мы­кав­шая к ор­хе­ст­ре по­строй­ка. К её стене при­креп­ля­ли раз­ри­со­ван­ные доски или по­лот­ни­ща, изоб­ра­жав­шие то вход во дво­рец, то пор­тик храма, то берег моря. Внут­ри скене хра­ни­лись ко­стю­мы и маски ак­тё­ров. 

Рис. 2. Древ­не­гре­че­ский театр

Участ­ни­ка­ми пред­став­ле­ний были толь­ко муж­чи­ны. Они вы­сту­па­ли в муж­ских или жен­ских мас­ках, в осо­бой обуви на тол­стой по­дош­ве, чтобы ка­зать­ся выше ро­стом. Меняя ко­стю­мы и маски, ак­тё­ры иг­ра­ли по несколь­ку ролей в каж­дом спек­так­ле. 

В гре­че­ском те­ат­ре было два глав­ных вида пред­став­ле­ний – тра­ге­дия и ко­ме­дия. В тра­ге­ди­ях обыч­но дей­ство­ва­ли герои мифов, изоб­ра­жа­лись их по­дви­ги, стра­да­ния и часто ги­бель. Дей­ству­ю­щи­ми ли­ца­ми ко­ме­дий – ве­сё­лых и на­смеш­ли­вых пред­став­ле­ний – на­ря­ду с ге­ро­я­ми мифов были со­вре­мен­ни­ки зри­те­лей.

Ко­ме­ди­я­ми на­зы­ва­ли за­бав­ные пьесы или песни ве­сё­лых по­се­лян. В де­мо­кра­ти­че­ских Афи­нах с их ши­ро­ко раз­ви­той по­ли­ти­че­ской жиз­нью бо­га­тей­ший ма­те­ри­ал для ко­ме­дий да­ва­ла сама по­ли­ти­че­ская жизнь. Непре­взой­дён­ным ма­сте­ром по­ли­ти­че­ской ко­ме­дии счи­тал­ся Ари­сто­фан (450–388 гг. до н. э.), уро­же­нец Афин, един­ствен­ный пи­са­тель по­ли­ти­че­ской ко­ме­дии, 11 пьес ко­то­ро­го со­хра­ни­лись до наших дней (рис. 3). Ко­ме­дия Ари­сто­фа­на «Птицы» была по­пу­ляр­на среди про­стых афи­нян.

Рис. 3. Ари­сто­фан

На ор­хе­ст­ре по­яв­ля­ют­ся два афи­ня­ни­на. Они го­во­рят, что им на­ску­чи­ла бес­по­кой­ная жизнь в род­ном го­ро­де: «Вот от­че­го в до­ро­гу мы от­пра­ви­лись. Ски­та­ясь, ищем ти­хо­го при­ста­ни­ща». По­встре­чал­ся им пти­чий царь Удод. Тот из афи­нян, кто по­хит­рее, пред­ла­га­ет Удоду по­стро­ить город меж небом и зем­лёй: «Лю­дь­ми, как мош­ка­рой, вы пра­вить ста­не­те!» «Я за­мыс­ла не слы­шал ост­ро­ум­нее!» – от­ве­ча­ет Удод. Тут под му­зы­ку с кри­ка­ми и пе­ни­ем на ор­хе­ст­ру вбе­га­ет хор, пе­ре­оде­тый пти­ца­ми: «Ай, ай, ай, без счёта птиц! Ай, ай, ай, сорок, синиц! Ве­ре­щат, пищат, стре­ко­чут, ска­чут, пры­га­ют, сви­стят». Хор и ак­тё­ры изоб­ра­жа­ют стро­и­тель­ство го­ро­да и поют: «Гру­зи­ли глину гу­са­ки при­леж­ные, в зобу но­си­ли камни для фун­да­мен­та. А воду в воз­дух под­ни­ма­ли чи­би­сы». В пти­чий город сбе­га­ют­ся из Афин вся­кие про­хо­дим­цы и жу­ли­ки, не же­ла­ю­щие чест­но тру­дить­ся. Среди них без­дар­ные поэты, до­нос­чик, кле­ве­щу­щий на неви­нов­ных, об­ман­щик, будто бы уме­ю­щий пред­ска­зы­вать судь­бу. Всех их нещад­но лупят и гонят вон. Чу! Летит вест­ни­ца богов – бо­ги­ня Ирида. (Актёр, ис­пол­ня­ю­щий её роль, спус­ка­ет­ся на ка­на­тах.) Птицы не пус­ка­ют её: «Ни с места! Стой спо­кой­но! Где про­пуск твой за под­пи­сью Во­ро­ны? Долой от­сю­да!.. Из Зев­со­вых детей никто к нам не прой­дёт, ку­ре­ний слад­кий дым и мяса жир­ный чад от­ныне ни­ко­гда до них не до­ле­тят!» 

Вот оно в чём дело! Птицы пе­ре­хва­ты­ва­ют дым от жертв, при­но­си­мых лю­дь­ми. Тер­за­е­мый го­ло­дом Зевс от­прав­ля­ет на пе­ре­го­во­ры Ге­рак­ла, По­сей­до­на и чу­же­зем­но­го бога Три­бал­ла. Один их вид вы­зы­ва­ет смех у зри­те­лей: Ге­ракл изоб­ра­жён тол­стя­ком и об­жо­рой, По­сей­дон – глу­по­ва­тым, а Три­балл – уро­дом. К тому же по-эл­лин­ски он ни гу-гу и нев­по­пад ло­по­чет: «Аб-ра-ка-даб-ры!» Таких по­слов легко пе­ре­хит­рить! 

Ко­ме­дия за­кан­чи­ва­ет­ся тем, что пти­чий хор вос­хва­ля­ет афи­ня­ни­на: «Тебе мы славу про­по­ём, богов по­бе­дил ты!»

Слава ма­сте­ра тра­ге­дии Со­фок­ла дошла до наших дней. Одна из самых зна­ме­ни­тых тра­ге­дий ав­то­ра – «Ан­ти­го­на».  

В ос­но­ве её со­дер­жа­ния лежит древ­ний миф. К царю гре­че­ско­го го­ро­да Фивы стра­жи при­во­дят де­вуш­ку. Чем про­ви­ни­лась юная Ан­ти­го­на? Брат её в борь­бе за власть пошёл вой­ной на род­ной город. Од­на­ко его вой­ско по­тер­пе­ло по­ра­же­ние, а сам он был убит. Тело юноши царь велел бро­сить на съе­де­ние хищ­ным пти­цам, за­пре­тив под стра­хом смер­ти хо­ро­нить уби­то­го. Ан­ти­го­на на­ру­ши­ла за­прет, за­сы­пав тело брата зем­лёй. Она, как и все греки, ве­ри­ла, что душа умер­ше­го об­ре­та­ет покой лишь после по­гре­бе­ния. Те­перь бес­страш­ную де­вуш­ку ждёт казнь. Хор фи­ван­ских стар­цев осуж­да­ет су­ро­вый при­го­вор. За Ан­ти­го­ну всту­па­ет­ся её жених, сын царя (рис. 4). 

Рис. 4. Ан­ти­го­на

- Все граж­дане и весь народ фи­ван­ский её вины не при­зна­ют! – убеж­да­ет он отца. Но что царю до на­ро­да. 

- В моей земле я цар­ствую один! 

- При­над­ле­жать не может од­но­му сво­бод­ная земля! – вос­кли­ца­ет сме­лый юноша.

Гор­до­му от­ве­ту ру­ко­пле­щут афин­ские зри­те­ли. 

К ми­ло­сер­дию при­зы­ва­ет царя и сле­пой ста­рик-пред­ска­за­тель: «По­ми­луй же уби­то­го врага! По­гиб­ше­му не мсти!» Од­на­ко царь неумо­лим. Ан­ти­го­на по­ги­ба­ет. В от­ча­я­нии кон­ча­ет жизнь са­мо­убий­ством её жених. Узнав об этом, прон­за­ет свою грудь мечом ца­ри­ца-мать. Царя тер­за­ет, увы, позд­нее рас­ка­я­ние: «Горе, о горе мне! Смерть, я зову тебя!» 

Те­ат­раль­ные пред­став­ле­ния на­ря­ду с Олим­пий­ски­ми иг­ра­ми были лю­би­мы­ми зре­ли­ща­ми эл­ли­нов.