Поэма Гомера «Одиссея»

Все ко­раб­ли Одис­сея и все его спут­ни­ки по­гиб­ли. Едва не по­гиб­нув, Одис­сей попал на ост­ров от­важ­ных мо­ре­хо­дов, царем ко­то­рых был муд­рый Ал­ки­ной. Дочь царя Нав­си­кая при­ве­ла Одис­сея к отцу. Ал­ки­ной лас­ко­во при­нял гостя и устро­ил в его честь пир. На пиру сле­пой ска­зи­тель Де­мо­док (Греки счи­та­ли, что в об­ра­зе Де­мо­до­ка Гомер изоб­ра­зил са­мо­го себя) уда­рил по стру­нам и запел о по­дви­гах Ахил­ле­са, о де­ре­вян­ном коне и па­де­нии Трои. Вспом­нил Одис­сей по­гиб­ших дру­зей и за­пла­кал. От­крыл он царю Ал­ки­ною и по­ве­дал ему о мно­го­лет­них ски­та­ни­ях (рис. 1).

Рис. 1. Одис­сей у Ал­ки­ноя

Рас­ска­зал Одис­сей, как, за­блу­див­шись на мор­ских путях, при­стал он к ост­ро­ву од­но­гла­зых ве­ли­ка­нов-цик­ло­пов. У са­мо­го моря греки уви­де­ли боль­шую пе­ще­ру и вошли в неё. Вско­ре по­явил­ся вме­сте со ста­дом хо­зя­ин пе­ще­ры цик­лоп По­ли­фем – сын са­мо­го вла­ды­ки морей бога По­сей­до­на (рис. 2).

За­гнав стадо овец и коз в пе­ще­ру, По­ли­фем за­ва­лил вход в неё об­лом­ком скалы. Нелас­ко­во встре­тил он го­стей.

Ужас объял гре­ков. Тогда Одис­сей раз­вя­зал ко­жа­ный мех с вином и «от­важ­но пол­ную чашу про­тя­нул По­ли­фе­му». По­нра­вил­ся на­пи­ток ве­ли­ка­ну. Пред­ло­жил он Одис­сею на­звать своё имя, обе­щая сде­лать ему по­да­рок. Хит­ро­ум­ный Одис­сей ска­зал:

«Я на­зы­ва­юсь Никто; мне такое на­зва­ние дали

Мать и отец, и то­ва­ри­щи так все меня ве­ли­ча­ют».

С злоб­ной на­смеш­кою мне от­ве­чал лю­до­ед зве­ро­нрав­ный:

«Знай же, Никто, мой лю­без­ный, что бу­дешь ты самый по­след­ний

Съе­ден, когда я раз­де­ла­юсь с про­чи­ми; вот мой по­да­рок».

Тут по­ва­лил­ся он на­вз­ничь со­всем опья­не­лый.

Нашли греки в пе­ще­ре огром­ный кол, рас­ка­ли­ли его на ко­ст­ре и вы­би­ли лю­до­еду его един­ствен­ный глаз. Дико завыл По­ли­фем…

Гром­кие вопли услы­шав, от­всю­ду сбе­жа­лись цик­ло­пы:

«Кто же тебя, По­ли­фем, здесь об­ма­ном иль силою губит?!»

Им от­ве­чал он из тём­ной пе­ще­ры от­ча­ян­но диким

Рёвом: «Никто!..» В серд­цах за­кри­ча­ли цик­ло­пы:

«Если никто, для чего же один так ре­вёшь ты?..»

Разо­шлись цик­ло­пы по своим пе­ще­рам. А утром свя­зал Одис­сей ба­ра­нов по трое. Под каж­дым сред­ним был при­вя­зан один из гре­ков. По­ли­фем ото­дви­нул от входа огром­ный ка­мень и, ощу­пы­вая ба­ра­нов свер­ху, вы­пу­стил всё стадо. А вме­сте с ним и гре­ков… До­брав­шись до ко­раб­ля, вспе­ни­ли они вёс­ла­ми тём­ные воды. Вот тут и за­кри­чал Одис­сей цик­ло­пу: «Знай, лю­до­ед, что тебя осле­пил Одис­сей, вла­сти­тель Итаки!» Услы­шав имя сво­е­го врага, взмо­лил­ся По­ли­фем По­сей­до­ну: «О, вла­ды­ка морей! Отец мой! Пусть Одис­сей ни­ко­гда не уви­дит от­чиз­ны. Если же волей судь­бы он до­стиг­нет Итаки, пусть воз­вра­тит­ся один, на чужом ко­раб­ле и несча­стье най­дёт в своём доме!» Стал с тех пор По­сей­дон пре­сле­до­вать Одис­сея.

Рис. 2. Одис­сей и По­ли­фем

Од­на­ж­ды Одис­сей про­плы­вал мимо ост­ро­ва сирен. Это были злые ча­ро­дей­ки, по­луп­ти­цы-по­лу­жен­щи­ны. Своим слад­ко­звуч­ным пе­ни­ем си­ре­ны за­ма­ни­ва­ли мо­ре­хо­дов и по­жи­ра­ли их. Весь ост­ров белел ко­стя­ми по­гиб­ших. Очень хотел Одис­сей вол­шеб­ное пение по­слу­шать и живым остать­ся. Он за­кле­ил уши то­ва­ри­щей вос­ком и по­про­сил, чтобы его креп­ко при­вя­за­ли к мачте. Чу­дес­но пели си­ре­ны. Забыл Одис­сей обо всём: о своей ка­ме­ни­стой Итаке, о жене Пе­не­ло­пе и сыне Те­ле­ма­ке. Он по­пы­тал­ся разо­рвать ве­рёв­ки. Но с удво­ен­ной силой на­жа­ли на вёсла его вер­ные спут­ни­ки. И лишь когда ост­ров сирен скрыл­ся из виду, они от­вя­за­ли Одис­сея от мачты (рис. 3).

Рис. 3. Встре­ча с си­ре­на­ми

Вско­ре Одис­сей и его спут­ни­ки вновь пе­ре­жи­ли смер­тель­ную опас­ность. «В стра­хе ве­ли­ком тогда про­хо­ди­ли мы тес­ным про­ли­вом», – рас­ска­зы­вал Одис­сей царю Ал­ки­ною. Из ска­ли­стой пе­ще­ры по одну сто­ро­ну про­ли­ва вы­пол­за­ло ужас­ное чу­до­ви­ще – Сцил­ла. Это была гро­мад­ная змея с ше­стью со­ба­чьи­ми го­ло­ва­ми, каж­дая из ко­то­рых имела ост­рей­шие в три ряда зубы. По дру­гую сто­ро­ну уз­ко­го про­ли­ва мо­ре­хо­дов под­сте­ре­га­ло не менее страш­ное чу­до­ви­ще – Ха­рибда. Три­жды в день она раз­вер­за­ла огром­ную пасть, по­гло­щая чёр­ные воды, а затем из­вер­га­ла их об­рат­но. Про­хо­дя между Сцил­лой и Ха­рибдой, Одис­сей и его спут­ни­ки «в тре­пе­те очи свои на гро­зя­щую ги­бель впе­ря­ли».

Вы­слу­шав го­рест­ный рас­сказ Одис­сея, царь Ал­ки­ной по­ве­лел сна­ря­дить ко­рабль, чтобы до­ста­вить его на Итаку.

Сбы­лось про­кля­тие цик­ло­па: на чужом ко­раб­ле, один, спу­стя де­сять лет после ги­бе­ли Трои, воз­вра­тил­ся Одис­сей на ро­ди­ну. В доме его незва­ны­ми го­стя­ми пи­ро­ва­ли знат­ные юноши Итаки. Они счи­та­ли Одис­сея по­гиб­шим, нагло рас­по­ря­жа­лись его доб­ром, сва­та­лись к жене Пе­не­ло­пе (рис. 4), глу­ми­лись над сыном Те­ле­ма­ком, на­де­ясь ли­шить его от­цов­ско­го на­след­ства.

Пе­не­ло­па не пе­ре­ста­ва­ла ве­рить, что Одис­сей жив, и ждала его. Она при­ду­ма­ла хит­рость: обе­ща­ла вы­брать но­во­го мужа, как толь­ко со­ткёт по­кров по­гре­баль­ный отцу Одис­сея (был он стар и го­то­вил­ся к смер­ти). Днём она без уста­ли ткала, а но­ча­ми рас­пус­ка­ла нитки. Обман про­дол­жал­ся три года, на чет­вёр­тый одна из слу­жа­нок от­кры­ла же­ни­хам тайну хо­зяй­ки.

Рис. 4. Пе­не­ло­па

Не желая быть узнан­ным, пе­ре­одел­ся Одис­сей в за­пла­тан­ную одеж­ду и под видом ни­ще­го вошёл в свой дом. Буй­ные же­ни­хи пили и ели, при­нуж­дая Пе­не­ло­пу вы­брать себе но­во­го мужа. На­ко­нец, она объ­яви­ла, что ста­нет женой того, кто по­бе­дит в стрель­бе из лука, при­над­ле­жа­ще­го Одис­сею. Сама же на­де­я­лась, что никто не су­ме­ет даже со­гнуть мо­гу­чий лук. Так и слу­чи­лось. По­про­сил Одис­сей раз­ре­шить ему на­тя­нуть лук. Ре­ши­ли же­ни­хи, что нищий бро­дя­га ли­шил­ся рас­суд­ка.

Взяв­ши мо­гу­чий свой лук, Одис­сей, в ис­пы­та­ни­ях твёр­дый,

Вмиг на­тя­нул те­ти­ву, и сквозь коль­ца стре­ла про­ле­те­ла…

Одис­сей же­сто­ко рас­пра­вил­ся с же­ни­ха­ми: «В доме своем ис­тре­бил он тут всех же­ни­хов мно­го­буй­ных…». Ро­ди­чи уби­тых устре­ми­лись к двор­цу Одис­сея, при­зы­вая к мести. С ве­ли­ким тру­дом до­бил­ся Одис­сей при­ми­ре­ния со зна­тью Итаки.