Фольклорные мотивы сказок Пушкина

 1. Литературная сказка

Здрав­ствуй­те! Се­год­ня при­шло время по­го­во­рить о сказ­ке ли­те­ра­тур­ной.

Пом­ни­те, мы го­во­ри­ли, что сказ­ки бы­ва­ют на­род­ные (где ав­то­ра невоз­мож­но на­звать, каж­дый рас­сказ­чик до­бав­ля­ет и немнож­ко из­ме­ня­ет сказ­ку на свой лад) и ли­те­ра­тур­ные, у ко­то­рых есть кон­крет­ный автор.

Мы го­во­ри­ли, что при общ­но­сти жанра на­род­ная и ли­те­ра­тур­ная сказ­ка имеют свои осо­бен­но­стя­ми.  Се­год­ня мы кос­нем­ся толь­ко неко­то­рых осо­бен­но­стей ли­те­ра­тур­ной сказ­ки.

Пре­жде всего, у ли­те­ра­тур­ной сказ­ки есть автор.

Ав­то­ром ли­те­ра­тур­ных ска­зок, о ко­то­рых мы се­год­ня будем го­во­рить,  будет Алек­сандр Сер­ге­е­вич Пуш­кин.

А какие сказ­ки Пуш­ки­на вы зна­е­те?

«Сказ­ка о ры­ба­ке и рыбке». Вы по­дроб­но раз­го­ва­ри­ва­ли о ней на уро­ках в на­чаль­ной школе. Вспом­ни­те ее сюжет.  Все­мо­гу­щая рыбка, в бла­го­дар­ность за спа­се­ние ода­ри­ва­ет ста­ри­ка и ста­ру­ху, вы­пол­ня­ет все ста­ру­хи­ны мечты. Но ста­ру­ха,  не зна­ю­щая меры в своих же­ла­ни­ях, не уме­ю­щая оста­но­вить­ся, тре­бу­ет невоз­мож­но­го:

Хочу быть вла­ды­чи­цей мор­скою

Чтобы жить мне в Оки­яне-мо­ре,

Чтобы слу­жи­ла мне рыбка зо­ло­тая

И была б у меня на по­сыл­ках.

И за­рвав­ша­я­ся  ста­ру­ха, и ста­рик, ко­то­рый не смеет про­ти­во­сто­ять жене,  на­ка­за­ны рыб­кой – вся­кой бла­го­дар­но­сти есть пре­дел:

Долго у моря ждал он от­ве­та,

Не до­ждал­ся, к ста­ру­хе во­ро­тил­ся -

Глядь: опять перед ним зем­лян­ка;

На по­ро­ге сидит его ста­ру­ха,

А пред нею раз­би­тое ко­ры­то.

Встре­ча­ли ли мы на­род­ную вол­шеб­ную  сказ­ку, ко­то­рая бы за­кан­чи­ва­лась таким горь­ким разо­ча­ро­ва­ни­ем ге­ро­ев?  Нет! Обыч­но для ге­ро­ев сказ­ки все за­кан­чи­ва­ет­ся хо­ро­шо.

Вот и еще одна осо­бен­ность ли­те­ра­тур­ной сказ­ки: у нее может не быть счаст­ли­во­го конца.

Герой на­род­ной сказ­ки обя­за­тель­но по­сту­па­ет по пра­ви­лу, пом­ни­те, что он не может не на­ру­шить за­прет, обя­за­тель­но дол­жен со­вер­шить ряд по­ступ­ков, чтоб в ре­зуль­та­те по­лу­чить же­ла­е­мое.

При этом мы не можем ска­зать, какой, соб­ствен­но, у героя на­род­ной сказ­ки  ин­ди­ви­ду­аль­ный ха­рак­тер. Мы знаем, что Ива­нуш­ка-ду­ра­чок на самом деле со­всем не за­слу­жи­ва­ет этого про­зви­ща, и не толь­ко с дан­ной сказ­ке, а во всех сказ­ках во­об­ще. А вот герой ли­те­ра­тур­ной сказ­ки непо­вто­рим со своей пер­со­наль­ной, нигде не по­вто­ря­ю­щей­ся ролью и ха­рак­те­ром: вы же мо­же­те опи­сать ха­рак­тер ста­ру­хи в «Сказ­ке о ры­ба­ке и рыбке»?

В сказ­ке про Емелю щука, вы­пол­ня­ет  его же­ла­ния, стоит ска­зать: «По щу­чье­му ве­ле­нью, по моему хо­те­нью…»  Если срав­нить эту щуку и зо­ло­тую рыбку, по­ни­ма­ешь, что щука – про­сто вол­шеб­ный по­мощ­ник, ин­стру­мент, а вот рыбка – глав­ное дей­ству­ю­щее лицо в сказ­ке, со своим ха­рак­те­ром.

И Ца­рев­на–ле­бедь в «Сказ­ке о царе Сал­тане» не про­сто на­гра­да, вру­ча­е­мая  герою.

Рис. 1. М. А. Вру­бель «Ца­рев­на-Ле­бедь»

Кста­ти, как пра­виль­но на­зы­ва­ет­ся эта сказ­ка? «Сказ­ка о царе Сал­тане, о сыне его слав­ном и мо­гу­чем бо­га­ты­ре князе Гви­доне Сал­та­но­ви­че и о пре­крас­ной Ца­ревне  Ле­бе­ди»

 2. Об именах собственных в  сказках Пушкина

Дей­ствие «Сказ­ки о царе Сал­тане» раз­во­ра­чи­ва­ет­ся на ост­ро­ве Буяне. Мы уже го­во­ри­ли об этом ост­ро­ве, когда речь шла о сла­вян­ском мифе о со­тво­ре­нии мира. «На море на Оки­яне, на ост­ро­ве на Буяне лежит бел-го­рюч ка­мень Ала­тырь...».

«Мимо ост­ро­ва Буяна» на во­сток, «в цар­ство слав­но­го Сал­та­на», плы­вут ска­зоч­ные купцы. А в дей­стви­тель­но­сти перед нами опи­са­ние из­вест­но­го тор­го­во­го пути «из Варяг в Греки», на­чи­нав­ше­го­ся в ва­ряж­ских зем­лях и вед­ше­го до Кон­стан­ти­но­по­ля-Ца­рь­гра­да. Среди то­ва­ров меха («тор­го­ва­ли со­бо­ля­ми, чёр­но-бу­ры­ми ли­са­ми»), кони («тор­го­ва­ли ко­ня­ми, же­реб­ца­ми»), булат и укра­ше­ния, то есть те пред­ме­ты, ко­то­рые тра­ди­ци­он­но экс­пор­ти­ро­ва­лись из Руси.

Имя царя Пуш­кин за­пом­нил их ска­зок, ко­то­рые рас­ска­зы­ва­ла Арина Ро­ди­о­нов­на, пре­вра­тив её «Сул­та­на Сул­та­но­ви­ча, ту­рец­ко­го го­су­да­ря» в ска­зоч­но­го Сал­та­на.  

Имя Гви­дон Пуш­кин за­им­ство­вал, воз­мож­но,  из Ска­за­ния о Бо­ве-ко­ро­ле­ви­че, очень по­пу­ляр­ном на Руси. Ле­ген­да о Бове по­вест­ву­ет о «доб­ром ко­ро­ле Гви­доне», ко­то­ро­го об­ма­ном умерт­вил ко­вар­ный ко­роль Додон, за­хва­тив­ший власть в его стране. Имя этого ко­ро­ля ис­поль­зу­ет­ся в «Сказ­ке о зо­ло­том пе­туш­ке» - царь Дадон.

А кто такая Ша­ма­хан­ская ца­ри­ца? В «Сказ­ке о зо­ло­том пе­туш­ке"  это ко­вар­ная во­сточ­ная ца­ри­ца, оча­ро­вав­шая и окол­до­вав­шая царя Да­до­на. Од­на­ко, если за­гля­нуть в рус­скую ис­то­рию, то мы можем найти там такую ца­ри­цу. Прав­да, на­сто­я­щая ша­ма­хан­ская ца­ри­ца не была ко­вар­ной, а вот оча­ро­вать царя ей уда­лось. И кого – са­мо­го Ивана Гроз­но­го. Было это в 1560 году, после того как умер­ла жена Ивана Гроз­но­го Ана­ста­сия Ро­ма­но­ва. Тогда и стали ис­кать для царя новую су­пру­гу – и нашли ее в Ше­ма­хе, на Се­вер­ном Кав­ка­зе. Звали ее Ку­че­ней Те­мрю­ков­на, а как кре­сти­лась она в пра­во­слав­ную веру стала на­зы­вать­ся Ма­ри­ей Чер­кас­ской. 21 ав­гу­ста 1561 года об­вен­ча­лась  ша­ма­хан­ская ца­ри­ца с ве­ли­ким царем, и стали они жить долго и счаст­ли­во. Осо­бен­но лю­би­ла ца­ри­ца охоту, и даже в во­ен­ные по­хо­ды хо­ди­ла она вме­сте с мужем, и го­во­рят, ни­ко­гда на­дол­го его не остав­ля­ла.

 3. Фольклорная основа «Сказки о царе Салтане»

Вы на­вер­ня­ка пом­ни­те сюжет этой  сказ­ки. На­род­ная сказ­ка, ко­то­рую мы на­хо­дим в за­пи­сях Пуш­ки­на, зву­ча­ла так:

Неко­то­рый царь за­ду­мал же­нить­ся, но не нашёл по сво­е­му нраву ни­ко­го. Под­слу­шал он од­на­ж­ды раз­го­вор трёх се­стер. Стар­шая хва­ли­лась, что го­су­дар­ство одним зер­ном на­кор­мит, вто­рая, что одним кус­ком сукна оде­нет, тре­тья, что с пер­во­го года родит 33 сына. Царь же­нил­ся на мень­шой, и с пер­вой ночи она по­нес­ла. Царь уехал во­е­вать. Ма­че­ха его, за­ви­дуя своей невест­ке, ре­ши­лась её по­гу­бить. После де­вя­ти ме­ся­цев ца­ри­ца бла­го­по­луч­но раз­ре­ши­лась 33 маль­чи­ка­ми, а 34-й уро­дил­ся чудом - ножки по ко­ле­но се­реб­ря­ные, ручки по ло­кот­ки зо­ло­тые, во лбу звез­да, в за­во­ло­ке месяц; по­сла­ли из­ве­стить о том царя. Ма­че­ха за­дер­жа­ла гонца по до­ро­ге, на­по­и­ла его пья­ным, под­ме­ни­ла пись­мо, в коем на­пи­са­ла, что ца­ри­ца раз­ре­ши­лась не мышью, не ля­гуш­кой, неве­до­мой зве­рюш­кой. Царь весь­ма опе­ча­лил­ся, но с тем же гон­цом по­ве­лел до­ждать­ся при­ез­да его для раз­ре­ше­ния. Ма­че­ха опять под­ме­ни­ла при­каз и на­пи­са­ла по­ве­ле­ние, чтоб за­го­то­вить две бочки; одну для 33 ца­ре­ви­чей, а дру­гую для ца­ри­цы с чу­дес­ным сыном - и бро­сить их в море.  Долго пла­ва­ли ца­ри­ца с ца­ре­ви­чем в за­смо­ле­ной бочке - на­ко­нец, море вы­ки­ну­ло их на землю. Сын за­ме­тил это. «Ма­туш­ка ты моя, бла­го­сло­ви меня на то, чтоб рас­сы­па­лись об­ру­чи, и вышли бы мы на свет». - Гос­подь бла­го­сло­ви тебя, ди­тят­ко. - Об­ру­чи лоп­ну­ли, они вышли на ост­ров. Сын из­брал место и с бла­го­сло­ве­ния ма­те­ри вы­стро­ил город и стал в оном жить да пра­вить… Долго пла­ва­ли ца­ри­ца с ца­ре­ви­чем в за­смо­лен­ной бочке — на­ко­нец, море вы­ки­ну­ло их на землю. Сын за­ме­тил это. «Ма­туш­ка ты моя, бла­го­сло­ви меня на то, чтоб рас­сы­па­лись об­ру­чи, и вышли бы мы на свет». — Гос­подь бла­го­сло­ви тебя, ди­тят­ка. — Об­ру­чи лоп­ну­ли, они вышли на ост­ров. Сын из­брал место и с бла­го­сло­ве­ния ма­те­ри вдруг вы­стро­ил город и стал в оном жить да пра­вить. Едет мимо ко­рабль. Ца­ре­вич оста­но­вил ко­ра­бель­щи­ков, осмот­рел их про­пуск и, узнав, что едут они к Сул­та­ну Сул­та­но­ви­чу, ту­рец­ко­му го­су­да­рю, об­ра­тил­ся в муху и по­ле­тел вслед за ними. Ма­че­ха хочет его пой­мать, он никак не да­ет­ся. Гости ко­ра­бель­щи­ки рас­ска­зы­ва­ют царю о новом го­су­дар­стве и о чу­дес­ном от­ро­ке — ноги се­реб­ря­ные и проч. «Ах, — го­во­рит царь, — поеду по­смот­реть это чудо». — Что за чудо, — го­во­рит ма­че­ха, — вот что чудо: у моря лу­ко­мо­рия стоит дуб, а на том дубу зо­ло­тые цепи, и по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказ­ки ска­зы­ва­ет, вниз идет — песни поет. — Ца­ре­вич при­ле­тел домой и с бла­го­сло­ве­нья ма­те­ри пе­ре­нес перед дво­рец чуд­ный дуб.

Новый ко­рабль. То же опять. Тот же раз­го­вор у Сул­та­на. Царь опять хочет ехать. «Что это за чудо, — го­во­рит опять ма­че­ха, — вот что чудо: за морем стоит гора, и на горе два бо­ро­ва, бо­ро­вы гры­зут­ся, а меж ими сып­лет­ся зо­ло­то да се­реб­ро» и проч. Тре­тий ко­рабль и проч. так же. «Что за чудо, а вот чудо: из моря вы­хо­дит 30 от­ро­ков точь-в-точь равны и го­ло­сом, и во­ло­сом, и лицом, и ро­стом, а вы­хо­дят они из моря толь­ко на один час».

Тужит ца­ри­ца об осталь­ных своих детях. Ца­ре­вич с ее бла­го­сло­ве­ния бе­рет­ся их отыс­кать. «На­це­ди ты, ма­туш­ка, сво­е­го мо­ло­ка, ты за­ме­си 30 ле­пе­ше­чек». Он идет к морю, море вско­лы­ха­ло­ся, и вышли 30 юно­шей и с ними ста­рик. — И ца­ре­вич спря­тал­ся и оста­вил одну ле­пе­шеч­ку. Один из них и съел ее. «Ах, брат­цы, — го­во­рит он, — до сих пор не знали мы ма­те­рин­ско­го мо­ло­ка, а те­перь узна­ли». Ста­рик по­гнал их в море. На дру­гой день вышли они опять, и все съели по ле­пеш­ке, и по­зна­ли брата сво­е­го. На тре­тий вышли без ста­ри­ка, и ца­ре­вич при­вел всех бра­тьев своих к своей ма­те­ри. Чет­вер­тый ко­рабль. То же самое. Ма­че­хе уже более де­лать нече­го. Царь Сул­тан едет на ост­ров, узна­ет свою жену и детей и воз­вра­ща­ет­ся с ними домой, а ма­че­ха уми­ра­ет.

По­хо­жа на­род­ная сказ­ка на сказ­ку Пуш­ки­на? И да, и нет. Ца­рев­ны –ле­бедь нет и в по­мине, со­вер­ша­ет чу­де­са сам ца­ре­вич, у ко­то­ро­го , ока­зы­ва­ет­ся,  есть 30 бра­тьев.

Вот и еще одна осо­бен­ность ли­те­ра­тур­ной сказ­ки: даже если автор не вы­ду­мы­ва­ет сюжет са­мо­сто­я­тель­но, а опи­ра­ет­ся на на­род­ную сказ­ку (а так про­ис­хо­дит очень часто), со­дер­жа­ние этой на­род­ной сказ­ки часто пе­ре­осмыс­ли­ва­ет­ся в со­от­вет­ствии с ав­тор­ским за­мыс­лом.

Мы пом­ним, что ос­нов­ное  пред­на­зна­че­ние сказ­ки на­род­ной – по­те­шить, увлечь рас­ска­зом. А в ли­те­ра­тур­ной   сказ­ке автор обя­за­тель­но хочет до­не­сти до чи­та­те­ля что-то осо­бен­но для него важ­ное: ино­гда го­во­ря об этом впря­мую, как в мо­ра­ли «Сказ­ки о попе и его ра­бот­ни­ке Балде» : «Не го­нял­ся бы ты поп за де­ше­виз­ною», но чаще чи­та­тель де­ла­ет все вы­во­ды сам.

И вот что важно – чи­та­тель.

На­род­ные сказ­ки – ска­зы­ва­ют­ся, ли­те­ра­тур­ные, ав­тор­ские – чи­та­ют­ся, в них важно каж­дое ав­тор­ское слово!

А еще ли­те­ра­тур­ные сказ­ки могут быть, в от­ли­чие от на­род­ных, не толь­ко про­за­и­че­ски­ми, но и в сти­хах, и даже сказ­ка­ми-пье­са­ми.

 4. Арина Родионовна и ее сказки

Если Пуш­кин чер­пал сю­же­ты своих ска­зок в сказ­ках на­род­ных, а это так, и сю­же­ты на­род­ных ска­зок най­де­ны уче­ны­ми в его за­пи­сях, воз­ни­ка­ет во­прос: от­ку­да он их брал?

Няня Пуш­ки­на,  Арина Ро­ди­о­нов­на, была за­ме­ча­тель­ной ска­зоч­ни­цей, «весь ска­зоч­ный рус­ский мир был ей из­ве­стен». Ко­неч­но, она рас­ска­зы­ва­ла чу­дес­ные сказ­ки.

Но можем ли мы ска­зать, что Пуш­кин писал сказ­ки, ос­но­вы­ва­ясь толь­ко на вос­по­ми­на­ни­ях дет­ства?

Нет. Ин­те­рес поэта к на­род­но­му твор­че­ству был очень се­рье­зен.  Уже в 1820 году Пуш­кин пуб­ли­ку­ет поэму «Рус­лан и Люд­ми­ла», вступ­ле­ние к ко­то­рой вы все зна­е­те: «У Лу­ко­мо­рья дуб зе­ле­ный, зла­тая цепь на дубе том…» В Ми­хай­лов­ском, име­нии ро­ди­те­лей,  поэт на­чи­на­ет со­би­рать и за­пи­сы­вать на­род­ные сказ­ки и песни. 24 – лет­ний поэт ока­зы­ва­ет­ся там не по своей воле: он от­прав­лен в бес­сроч­ную ( то есть, он не знает ,когда ему раз­ре­шат по­ки­нуть ро­ди­тель­ское по­ме­стье и раз­ре­шал ил во­об­ще)  ссыл­ку за воль­но­лю­би­вые стихи. Арина Ро­ди­о­нов­на ста­ра­лась скра­сить сво­е­му пи­том­цу горь­кие ми­ну­ты пре­бы­ва­ния в ссыл­ке: «...Ва­ля­юсь на ле­жан­ке и слу­шаю ста­рые сказ­ки да песни. Стихи не лезут», - так писал Пуш­кин сво­е­му другу. «Изу­че­ние ста­рин­ных песен, ска­зок, - писал он, - необ­хо­ди­мо для со­вер­шен­но­го зна­ния свойств рус­ско­го языка», - счи­тал он и за­пи­сы­вал ста­рин­ные се­ве­ро-рус­ские пре­да­ния. «По­дру­га дней моих су­ро­вых, го­луб­ка дрях­лая моя», - так писал Пуш­кин о своей няне.

Рис. 2. Пуш­кин в Ми­хай­лов­ском

Няня Пуш­ки­на, Арина Ро­ди­о­нов­на Яко­вле­ва, ро­ди­лась 10 (21) ап­ре­ля 1758 года в де­ревне в де­ревне Лам­по­во Пе­тер­бург­ской гу­бер­нии в семье кре­пост­ных пред­ка Пуш­ки­на Ган­ни­ба­ла. Арина было ее до­маш­нее имя, а под­лин­ное - Ирина или Ири­нья. Арина была кор­ми­ли­цей сест­ры поэта, няней Пуш­ки­на и его брата. "Была она на­сто­я­щею пред­ста­ви­тель­ни­цею рус­ских нянь", - вспо­ми­на­ла об Арине Ро­ди­о­новне сест­ра поэта. Пуш­кин на­зы­вал ее "ма­муш­кой", от­но­сил­ся к ней с теп­ло­той и за­бот­ли­во­стью. В 1824-1826 годах Арина Ро­ди­о­нов­на вме­сте с Пуш­ки­ным про­жи­ла в Ми­хай­лов­ском, раз­де­лив с по­этом его из­гна­ние. В ту пору Пуш­кин осо­бен­но сбли­зил­ся с няней, с удо­воль­стви­ем слу­шал ее сказ­ки, за­пи­сы­вал с ее слов на­род­ные песни. Няня знала очень много ска­зок и пе­ре­да­ва­ла их как-то осо­бен­но. Имен­но от нее услы­шал Пуш­кин впер­вые и про из­буш­ку на ку­рьих нож­ках, и сказ­ку о мерт­вой ца­ревне и семи бо­га­ты­рях.    «Что за пре­лесть эти сказ­ки! Каж­дая есть поэма!" – писал он другу.

Так были за­пи­са­ны  сказ­ки, ко­то­рые стали фольк­лор­ной пер­во­ос­но­вой  ли­те­ра­тур­ных ска­зок, со­здан­ных  по­этом.

 5. «Победителю-ученику от побежденного учителя»

В 1820 году Пуш­кин про­чел Жу­ков­ско­му по­след­ние главы поэмы "Рус­лан и Люд­ми­ла". После чего по­лу­чил от Ва­си­лия Ан­дре­еви­ча в по­да­рок порт­рет с над­пи­сью: "По­бе­ди­те­лю-уче­ни­ку от по­беж­ден­но­го учи­те­ля..."

Рис. 3. Порт­рет В.А.Жу­ков­ско­го

Зна­ком­ство Пуш­ки­на с Жу­ков­ским от­но­сит­ся к осен­ней поре 1815 года. Из­вест­ный поэт при­ез­жал в Цар­ское Село,  чтобы уви­деть «мо­ло­до­го чу­до­твор­ца». «Жу­ков­ский ис­пол­нил­ся без­гра­нич­ной лю­бо­вью к его (Пуш­ки­на) гению и в те­че­ние всей своей жизни охра­нял и ле­ле­ял его своей за­бо­той», - писал один из био­гра­фов Пуш­ки­на.

Но в чем же со­рев­но­ва­лись учи­тель и уче­ник? Что имел в виду Жу­ков­ский, го­во­ря о «по­бе­ди­те­ле уче­ни­ке» и «по­беж­ден­ном учи­те­ле»?

Стар­ший поэт таким об­ра­зом при­знал «по­бе­ду» Пуш­ки­на в деле со­зда­ния жанра на­ци­о­наль­ной ска­зоч­ной поэмы. Имен­но после по­яв­ле­ния «Рус­ла­на и Люд­ми­лы» Жу­ков­ский на­все­гда оста­вил за­мы­сел поэмы «Вла­ди­мир» и уже ни­ко­гда к нему не воз­вра­щал­ся. Пуш­кин «по­бе­дил» Жу­ков­ско­го не толь­ко по­то­му, что на­пи­сал поэму, ко­то­рой Жу­ков­ский не на­пи­сал, но и по­то­му, что вы­стро­ил эту поэму в выс­шей сте­пе­ни необыч­но, так, как до него никто не писал. В его поэме ро­ман­ти­че­ские мо­ти­вы ( воз­вы­шен­ная лю­бовь ге­ро­ев) со­еди­ня­ют­ся с эле­мен­та­ми  вол­шеб­ной сказ­ки ( утра­та неве­сты, поиск, борь­ба со злыми си­ла­ми),  неве­ро­ят­ные пер­со­на­жи, неха­рак­тер­ные для на­род­ной сказ­ки (огром­ная го­ло­ва ви­тя­зя) ужи­ва­ют­ся  с ис­то­ри­че­ски­ми пер­со­на­жа­ми в уди­ви­тель­ной гар­мо­нии.

Вопросы к конспектам