Основные манифесты и периодизация русского символизма. «Старшие» символисты

 1. Вступление

Сим­во­лизм – это ху­до­же­ствен­ное на­прав­ле­ние, цен­траль­ное те­че­ние рус­ско­го  мо­дер­низ­ма.

Сим­вол – это  мно­го­знач­ное ино­ска­за­ние слова, пучок смыс­лов. Когда сим­вол по­па­да­ет в ху­до­же­ствен­ный текст, он дол­жен ре­а­ли­зо­вать мак­си­маль­ное ко­ли­че­ство зна­че­ний, вы­звать в со­зна­нии чи­та­те­ля как можно боль­ше ас­со­ци­а­ций.

Сим­вол и сим­во­лист­ское по­э­зии раз­ви­ва­ет­ся на фоне мас­со­во­го увле­че­ния ре­а­лиз­мом. В конце 19 века он за­рож­да­ет­ся. Толь­ко в 10-е годы 20 века сим­во­ли­сты уже ста­нут по­эта­ми  для массы.

Сим­во­лизм как ли­те­ра­тур­ное те­че­ние за­ро­дил­ся во Фран­ции в 80-х гг. 19 в. Ос­но­вой ху­до­же­ствен­но­го ме­то­да фран­цуз­ско­го сим­во­лиз­ма яв­ля­ет­ся резко субъ­ек­ти­ви­ро­ван­ный сен­су­а­лизм (чув­ствен­ность). Сим­во­ли­сты вос­про­из­во­ди­ли дей­стви­тель­ность как поток ощу­ще­ний. По­э­зия из­бе­га­ет обоб­ще­ний, ищет не ти­пи­че­ское, а ин­ди­ви­ду­аль­ное, един­ствен­ное в своем роде.

По­э­зия при­об­ре­та­ет ха­рак­тер им­про­ви­за­ции, фик­си­руя "чи­стые впе­чат­ле­ния". Пред­мет те­ря­ет ясные очер­та­ния, рас­тво­ря­ет­ся в по­то­ке раз­роз­нен­ных ощу­ще­ний, ка­честв; до­ми­ни­ру­ю­щую роль иг­ра­ет эпи­тет, кра­соч­ное пятно. Эмо­ция ста­но­вит­ся бес­пред­мет­ной и "невы­ра­зи­мой". По­э­зия стре­мит­ся к уси­ле­нию чув­ствен­ной на­сы­щен­но­сти и эмо­ци­о­наль­но­го воз­дей­ствия. Куль­ти­ви­ру­ет­ся са­мо­до­вле­ю­щая форма. Пред­ста­ви­те­ля­ми фран­цуз­ско­го сим­во­лиз­ма яв­ля­ют­ся П. Вер­лен, А. Рембо, Ж. Лаф­орг.

Гос­под­ству­ю­щим жан­ром сим­во­лиз­ма была "чи­стая" ли­ри­ка, ли­рич­ны­ми ста­но­вят­ся роман, но­вел­ла, драма.

В Рос­сии сим­во­лизм воз­ник в 90-х гг. 19 в. и на своем пер­во­на­чаль­ном этапе (К. Д. Баль­монт, ран­ний В. Я. Брю­сов и А. Доб­ро­лю­бов, а в даль­ней­шем – Б. Зай­цев, И. Ф. Ан­нен­ский, Ре­ми­зов) вы­ра­ба­ты­ва­ет стиль упа­доч­но­го им­прес­си­о­низ­ма, ана­ло­гич­но­го фран­цуз­ско­му сим­во­лиз­му.

Рус­ские сим­во­ли­сты 1900-х гг. (В. Ива­нов, А. Белый, А. А. Блок, а также Д. С.   Ме­реж­ков­ский, С. Со­ло­вьев и дру­гие), стре­мясь пре­одо­леть пес­си­мизм, пас­сив­ность, про­воз­гла­си­ли ло­зунг дей­ствен­но­го ис­кус­ства, пре­об­ла­да­ние твор­че­ства над по­зна­ни­ем.

Ма­те­ри­аль­ный мир ри­су­ет­ся сим­во­ли­ста­ми как маска, сквозь ко­то­рую про­све­чи­ва­ет по­ту­сто­рон­нее. Ду­а­лизм на­хо­дит вы­ра­же­ние в дву­план­ной ком­по­зи­ции ро­ма­нов, драм и "сим­фо­ний". Мир ре­аль­ных яв­ле­ний, быта или услов­ной фан­та­сти­ки изоб­ра­жа­ет­ся гро­теск­но, дис­кре­ди­ти­ру­ет­ся в свете "транс­цен­ден­таль­ной иро­нии". Си­ту­а­ции, об­ра­зы, их дви­же­ние по­лу­ча­ют двой­ное зна­че­ние: в плане изоб­ра­жа­е­мо­го и в плане озна­ме­но­вы­ва­е­мо­го.

Ма­ни­фе­сты сим­во­лиз­ма в Рос­сии. Как ли­те­ра­тур­ное те­че­ние рус­ский сим­во­лизм оформ­ля­ет­ся в 1892, когда Д. Ме­реж­ков­ский вы­пус­ка­ет сбор­ник « Сим­во­лы» и пишет лек­цию «О при­чи­нах упад­ка и новых те­че­ни­ях в со­вре­мен­ной ли­те­ра­ту­ре». В 1893 В. Брю­сов и А. Мит­ро­поль­ский  (Ланг) го­то­вят сбор­ник «Рус­ские сим­во­ли­сты», в ко­то­ром В. Брю­сов вы­сту­па­ет от лица еще не су­ще­ству­ю­ще­го в Рос­сии на­прав­ле­ния – сим­во­лиз­ма.     По­доб­ная ми­сти­фи­ка­ция от­ве­ча­ла твор­че­ским ам­би­ци­ям Брю­со­ва стать не про­сто вы­да­ю­щим­ся по­этом, а ос­но­ва­те­лем целой ли­те­ра­тур­ной шко­лой. Свою за­да­чу как «вождя» Брю­сов видел в том, чтобы «со­здать по­э­зию, чуж­дую жизни, во­пло­тить по­стро­е­ния, ко­то­рые жизнь дать не может». Жизнь – лишь «ма­те­ри­ал», мед­лен­ный и вялый про­цесс су­ще­ство­ва­ния, ко­то­рый по­эт-сим­во­лист дол­жен пре­тво­рить в «тре­пет без конца». Все в жизни – лишь сред­ство для яр­ко-пе­ву­чих сти­хов, – фор­му­ли­ро­вал Брю­сов прин­цип са­мо­углуб­лен­ной, воз­вы­ша­ю­щей­ся над про­стым зем­ным су­ще­ство­ва­ни­ем по­э­зии. Брю­сов стал мэтром, учи­те­лем, воз­гла­вив­шим новое дви­же­ние. На роль идео­ло­га «стар­ших сим­во­ли­стов» вы­дви­нул­ся Д. Ме­реж­ков­ский.

 2. Обзор. Мережковский

Рис. 1. Д. Ме­реж­ков­ский

Свою тео­рию Д. Ме­реж­ков­ский из­ло­жил в до­кла­де, а потом и в книге «О при­чи­нах упад­ка и новых те­че­ни­ях со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ры». «Куда бы мы ни ухо­ди­ли, как бы мы не пря­та­лись за пло­ти­ну на­уч­ной кри­ти­ки, всем су­ще­ством мы чув­ству­ем бли­зость тайны, бли­зость Оке­а­на», – писал Ме­реж­ков­ский. Общие для тео­ре­ти­ков сим­во­лиз­ма раз­мыш­ле­ния о кру­ше­нии ра­ци­о­на­лиз­ма и веры – двух стол­пов ев­ро­пей­ской ци­ви­ли­за­ции, Ме­реж­ков­ский до­пол­нял суж­де­ни­я­ми об упад­ке со­вре­мен­ной ли­те­ра­ту­ры, от­ка­зав­шей­ся от «древ­не­го, веч­но­го, ни­ко­гда не уми­рав­ше­го иде­а­лиз­ма» и от­дав­шей пред­по­чте­ние на­ту­ра­лиз­му Золя. Воз­ро­дить ли­те­ра­ту­ру может лишь порыв к неве­до­мо­му, за­пре­дель­но­му, к «свя­ты­ням, ко­то­рых нет».

Давая объ­ек­тив­ную оцен­ку со­сто­я­нию ли­те­ра­тур­ных дел в Рос­сии и Ев­ро­пе, Ме­реж­ков­ский на­зы­вал пред­по­сыл­ки по­бе­ды новых ли­те­ра­тур­ных те­че­ний: те­ма­ти­че­скую «из­но­шен­ность» ре­а­ли­сти­че­ской ли­те­ра­ту­ры, ее от­кло­не­ние от «иде­аль­но­го», несо­от­вет­ствие по­ру­беж­но­му ми­ро­ощу­ще­нию. Сим­вол, в трак­тов­ке Ме­реж­ков­ско­го, вы­ли­ва­ет­ся из глу­бин духа ху­дож­ни­ка. Здесь же Ме­реж­ков­ский опре­де­лял три глав­ных эле­мен­та но­во­го ис­кус­ства: ми­сти­че­ское со­дер­жа­ние, сим­во­лы и рас­ши­ре­ние ху­до­же­ствен­ной впе­чат­ли­тель­но­сти.

Для Ме­реж­ков­ско­го был новым спо­со­бом по­сти­же­ния и Бога, и дей­стви­тель­но­сти.

Сим­во­лизм из­бе­га­ет ло­ги­че­ско­го рас­кры­тия темы, об­ра­ща­ясь к сим­во­ли­ке чув­ствен­ных форм, эле­мен­ты ко­то­рых по­лу­ча­ют осо­бую смыс­ло­вую на­сы­щен­ность. Сквозь ве­ще­ствен­ный мир ис­кус­ства «про­све­чи­ва­ют» ло­ги­че­ски невы­ра­жа­е­мые «тай­ные» смыс­лы. Вы­дви­гая чув­ствен­ные эле­мен­ты, сим­во­лизм от­хо­дит в то же время от им­прес­си­о­ни­сти­че­ско­го со­зер­ца­ния раз­роз­нен­ных и са­мо­до­вле­ю­щих чув­ствен­ных впе­чат­ле­ний, в пест­рый поток ко­то­рых сим­во­ли­за­ция вно­сит из­вест­ную цель­ность, един­ство и непре­рыв­ность. В ма­ни­фе­стах «стар­ших сим­во­ли­стов» были сфор­му­ли­ро­ва­ны ос­нов­ные ас­пек­ты но­во­го те­че­ния: при­о­ри­тет ду­хов­ных иде­а­ли­сти­че­ских цен­но­стей (Д. Ме­реж­ков­ский), ме­ди­у­ми­че­ский, «сти­хий­ный» ха­рак­тер твор­че­ства (К. Баль­монт), ис­кус­ство как наи­бо­лее до­сто­вер­ная форма по­зна­ния (В. Брю­сов). В со­от­вет­ствии с этими по­ло­же­ни­я­ми шло раз­ви­тие твор­че­ства пред­ста­ви­те­лей стар­ше­го по­ко­ле­ния сим­во­ли­стов в Рос­сии.

В тео­рии и ху­до­же­ствен­ной прак­ти­ке «стар­ших сим­во­ли­стов» но­вей­шие ве­я­ния со­еди­ни­лись с на­сле­до­ва­ни­ем до­сти­же­ний и от­кры­тий рус­ской клас­си­ки. Имен­но в рам­ках сим­во­лист­ской тра­ди­ции с новой остро­той было осмыс­ле­но твор­че­ство Тол­сто­го и До­сто­ев­ско­го, Лер­мон­то­ва (Д. Ме­реж­ков­ский Л. Тол­стой и До­сто­ев­ский, М.Ю. Лер­мон­тов), Тур­ге­не­ва и Гон­ча­ро­ва (Книги от­ра­же­ний И. Ан­нен­ско­го), Н. Некра­со­ва (Некра­сов как поэт го­ро­да В. Брю­со­ва).

Сим­во­лизм Д. Ме­реж­ков­ско­го и З. Гип­пи­ус носил под­черк­ну­то ре­ли­ги­оз­ный ха­рак­тер, раз­ви­вал­ся в русле нео­клас­си­че­ской тра­ди­ции. Луч­шие сти­хо­тво­ре­ния Ме­реж­ков­ско­го, во­шед­шие в сбор­ни­ки Сим­во­лы, Веч­ные спут­ни­ки, стро­и­лись на «урод­не­нии» с чу­жи­ми иде­я­ми, были по­свя­ще­ны куль­ту­ре ушед­ших эпох, да­ва­ли субъ­ек­тив­ную пе­ре­оцен­ку ми­ро­вой клас­си­ки. В прозе Ме­реж­ков­ско­го на мас­штаб­ном куль­тур­ном и ис­то­ри­че­ском ма­те­ри­а­ле (ис­то­рия ан­тич­но­сти, Воз­рож­де­ния, оте­че­ствен­ная ис­то­рия, ре­ли­ги­оз­ная мысль древ­но­сти) – поиск ду­хов­ных основ бытия, идей, дви­жу­щих ис­то­рию. В ла­ге­ре рус­ских сим­во­ли­стов Ме­реж­ков­ский пред­став­лял идею неохри­сти­ан­ства, искал но­во­го Хри­ста (не столь­ко для на­ро­да, сколь­ко для ин­тел­ли­ген­ции) – «Иису­са Неиз­вест­но­го».

Ме­реж­ков­ский утвер­ждал, что: «…три глав­ных эле­мен­та но­во­го ис­кус­ства – ми­сти­че­ское со­дер­жа­ние, сим­во­лы и рас­ши­ре­ние ху­до­же­ствен­ной впе­чат­ли­тель­но­сти». Ин­ди­ви­ду­аль­ное, лич­ное пе­ре­жи­ва­ние, по мне­нию Ме­реж­ков­ско­го, толь­ко тогда ценно, когда оно до­пол­не­но не про­сто при­выч­кой или самой острой плот­ской стра­стью, а чув­ством еди­не­ния двоих в любви – на­сто­я­щей, под­лин­ной любви. Но и это еще не все. За тай­ной любви че­ло­ве­ку долж­на от­рыть­ся тайна новой общ­но­сти людей, объ­еди­нен­ных ка­ки­ми-то об­щи­ми устрем­ле­ни­я­ми. Есте­ствен­но, легче всего такая связь могла осу­ществ­лять­ся в ре­ли­гии, где люди свя­за­ны общей верой (ведь и само слово «ре­ли­гия» , «religio» , в пе­ре­во­де с ла­тин­ско­го озна­ча­ет «связь»). По­это­му Ме­реж­ков­ский в своей по­э­зии стре­мил­ся до­ка­зать, что вся ис­то­рия че­ло­ве­че­ства ос­но­ва­на на по­вто­ря­ю­щем­ся из века в век про­ти­во­бор­стве Хри­ста и Ан­ти­хри­ста, лишь во­пло­ща­ю­щих­ся в ис­то­ри­че­ские фи­гу­ры. Для того чтобы спа­сти об­ще­ство, рус­ской ин­тел­ли­ген­ции необ­хо­ди­мо, по его мне­нию, пре­одо­леть ате­изм. «Хама гря­ду­ще­го по­бе­дит лишь Гря­ду­щий Хри­стос» .

Все это го­во­рит о том, что Ме­реж­ков­ский в своей по­э­зии от­ра­жа­ет ре­ли­ги­оз­ную, ми­сти­че­скую по­зи­цию, вы­хо­дя тем самым в иные миры и по­сти­гая там ис­ти­ну.

Сти­хо­тво­ре­ни­ем, ко­то­рое наи­бо­лее ярко от­ра­жа­ет твор­че­ство Ме­реж­ков­ско­го, яв­ля­ет­ся сти­хо­тво­ре­ние «Поэту».

И от­дашь го­лод­но­му душу твою и на­пи­та­ешь душу стра­даль­ца, тогда свет твой взой­дет во тьме и мрак твой будет как пол­день.

Исаия, LVIII

Не пре­зи­рай людей! Без­жа­лост­ной и гнев­ной

На­смеш­кой не клей­ми их го­ре­стей и нужд,

Со­знав мо­гу­ще­ство за­бо­ты по­все­днев­ной,

Их стра­ха и на­дежд не оста­вай­ся чужд.

Как друг, не как судья неумо­ли­мо-стро­гий,

Войди в толпу людей и огля­нись во­круг,

Пойми ты говор их, и смут­ный гул тре­во­ги,

И стон по­дав­лен­ный невы­ра­зи­мых мук.

И, жаж­ду­щую грудь рос­кош­но уто­ляя,

Неис­чер­па­е­ма, как нек­тар зо­ло­той,

Твой по­двиг тя­гост­ный сто­ри­цей на­граж­дая,

Из жизни су­мрач­ной по­э­зия свя­тая

По­льет­ся свет­лою, мо­гу­чею стру­ей.

Здесь автор вы­брал форму на­пут­ствий, он как бы оформ­ля­ет свое про­из­ве­де­ние по прин­ци­пу биб­лии, он слов­но пишет за­по­ве­ди для поэта. Самая глав­ная мысль этого про­из­ве­де­ния за­клю­ча­ет­ся в том, что поэту нужно опу­стить­ся на уро­вень про­сто­го на­ро­да и по­нять его. Ме­реж­ков­ский счи­та­ет, что поэт, пре­жде всего че­ло­век, по­это­му он не дол­жен от­во­ра­чи­вать­ся от ближ­не­го сво­е­го, он дол­жен по­нять его и про­стить ему все. Автор го­во­рит, что серд­це поэта долж­но быть все­гда от­кры­то для чужих бед и болей; го­во­рит ему ис­ти­ны, в ко­то­рых поэт и по­зна­ет вдох­но­ве­ние (ведь когда че­ло­век видит “Следы рас­ка­я­нья и жгу­че­го стыда, Улыб­ку ма­те­ри над тихой ко­лы­бе­лью, Мо­лит­ву греш­ни­ка и по­це­луй любви, И вдох­но­вен­но­го воз­вы­шен­ною целью, Борца за ис­ти­ну во мраке и крови.” - он не может усто­ять, и имен­но в эти мо­мен­ты и воз­ни­ка­ет, при­хо­дит к нему ис­ти­на, ко­то­рую он так долго искал).

Сле­ду­ю­щим на­пут­стви­ем поэту Ме­реж­ков­ский го­во­рит о том, что кра­со­ту и смысл су­ще­ство­ва­ния он может по­стичь “Не в упо­и­тель­ной и ра­дост­ной мечте, Не в блес­ках и цве­тах, но в тер­ни­ях стра­да­нья, В ра­бо­те, в бед­но­сти, в су­ро­вой про­сто­те.” - этим Ме­реж­ков­ский хочет ска­зать, что пре­крас­ное надо ис­кать не там, где все по­кры­то кра­си­вой обо­лоч­кой, а там, где царит стра­да­ние, бед­ность, ни­ще­та, ведь, чтобы по­нять смысл жизни поэту нужно прой­ти все эти этапы са­мо­му: бед­но­ту и су­ро­вую про­сто­ту, тер­нии и стра­да­ние. В конце автор го­во­рит, что если поэту удаст­ся прой­ти все эти пре­пят­ствия на его пути, то муза сама най­дет его. Это и будет, по мне­нию ав­то­ра, вен­цом его ски­та­ний.

Если Д. Ме­реж­ков­ский и З. Гип­пи­ус мыс­ли­ли сим­во­лизм как по­стро­е­ние ху­до­же­ствен­но-ре­ли­ги­оз­ной куль­ту­ры, то В. Брю­сов, ос­но­во­по­лож­ник сим­во­ли­че­ско­го дви­же­ния в Рос­сии, меч­тал о со­зда­нии все­объ­ем­лю­щей ху­до­же­ствен­ной си­сте­мы, «син­те­зе» всех на­прав­ле­ний. От­сю­да ис­то­ризм и ра­ци­о­на­лизм по­э­зии Брю­со­ва, мечта о «Пан­теоне, храме всех богов». Сим­вол, в пред­став­ле­нии Брю­со­ва, – уни­вер­саль­ная ка­те­го­рия, поз­во­ля­ю­щая обоб­щать все, ко­гда-ли­бо су­ще­ство­вав­шие, ис­ти­ны, пред­став­ле­ния о мире. Сжа­тую про­грам­му сим­во­лиз­ма, «за­ве­ты» те­че­ния В. Брю­сов давал в сти­хо­тво­ре­нии Юному поэту:

Юноша блед­ный со взо­ром го­ря­щим,

Ныне даю тебе три за­ве­та:

Пер­вый прими: не живи на­сто­я­щим,

Толь­ко гря­ду­щее – об­ласть поэта.

Помни вто­рой: ни­ко­му не со­чув­ствуй,

Сам же себя по­лю­би бес­пре­дель­но.

Тре­тий храни: по­кло­няй­ся ис­кус­ству,

Толь­ко ему, без­раз­дель­но, бес­цель­но.

Рис. 2. З. Гип­пи­ус

Ли­ри­ка сим­во­лиз­ма неред­ко дра­ма­ти­зи­ру­ет­ся или при­об­ре­та­ет эпи­че­ские черты, рас­кры­вая строй «об­щезна­чи­мых» сим­во­лов, пе­ре­осмыс­ли­вая об­ра­зы ан­тич­ной и хри­сти­ан­ской ми­фо­ло­гии. Со­зда­ет­ся жанр ре­ли­ги­оз­ной поэмы, сим­во­ли­че­ски трак­то­ван­ной ле­ген­ды (С. Со­ло­вьев, Д. С. Ме­реж­ков­ский). Сти­хо­тво­ре­ние те­ря­ет ин­тим­ность, ста­но­вит­ся по­хо­жим на про­по­ведь, про­ро­че­ство (В. Ива­нов, А. Белый).

 

3. Брюсов

В ис­то­рии рус­ской ли­те­ра­ту­ры Брю­сов на­все­гда остал­ся от­кры­ва­те­лем новых путей, «ис­ка­те­лем смут­но­го рая», ве­ли­ко­леп­ным ма­сте­ром стиха, до­ка­зав­шим, что поэт может пе­ре­дать все мно­го­об­ра­зие че­ло­ве­че­ских стра­стей, все «со­кро­ви­ща», за­ло­жен­ные в чув­стве. Он вы­пус­ка­ет сбор­ник «Рус­ские сим­во­ли­сты» (1994).

Рис. 3. В.  Брю­сов

Брю­со­вым со­здан соб­ствен­ный стиль – звуч­ный, че­кан­ный, жи­во­пис­ный. Для него ха­рак­тер­но раз­но­об­ра­зие форм, их неустан­ный поиск, стрем­ле­ние об­нять в своем твор­че­стве все вре­ме­на и стра­ны. Брю­сов ввел в рус­скую по­э­зию образ со­вре­мен­но­го боль­шо­го го­ро­да с его люд­ски­ми тол­па­ми и ог­ня­ми ре­клам. Брю­со­ву все­гда была близ­ка об­ще­ствен­но-граж­дан­ская тема. Труд, твор­че­ские воз­мож­но­сти че­ло­ве­ка, под­чи­ня­ю­ще­го своей воле силы при­ро­ды, - один из важ­ней­ших мо­ти­вов по­э­зии Брю­со­ва.

Для Брю­со­ва ха­рак­тер­на по­э­зия на­ме­ков.

Дрем­лет Москва, слов­но самка спя­ще­го стра­у­са,

Гряз­ные кры­лья по тем­ной почве рас­ки­ну­ты,

Круг­ло-тя­же­лые веки без­жиз­нен­но сдви­ну­ты,

Тя­нет­ся шея – без­звуч­ная, чер­ная Яуза.

Чуешь себя в аф­ри­кан­ской пу­стыне на роз­ды­хе.

Чу! что за шум? не летят ли араб­ские всад­ни­ки?

Нет! качая гроз­ны­ми кры­лья­ми в воз­ду­хе,

То при­бли­жа­ют­ся хищ­ные птицы – стер­вят­ни­ки.

Па­да­ли запах зна­ком кры­ла­тым раз­бой­ни­кам,

Гро­зен голос близ­ко­го к жизни воз­мез­дия.

Вста­нешь, гля­дишь…а они все кру­жат над по­кой­ни­ком,

В небе ж тро­пи­че­ском ярко свер­ка­ют со­звез­дия.

В этом сти­хо­тво­ре­нии Брю­сов слов­но уво­дит нас в иную ре­аль­ность, в иное из­ме­ре­ние, он про­ти­во­по­став­ля­ет Рос­сию с Аф­ри­кой и срав­ни­ва­ет Моск­ву с сам­кой стра­у­са. В дан­ном слу­чае самка спя­ще­го стра­у­са яв­ля­ет­ся сим­во­лом Моск­вы. По­вто­ре­ние зву­ков гр – кр – рск – кр на­по­ми­на­ют нам крики стра­у­са. Все это на­ве­ва­ет ми­сти­че­ский тре­пет. Брю­сов вы­брал необы­чай­ный для рус­ской по­э­зии раз­мер – с раз­ным ко­ли­че­ством удар­ных сло­гов в строч­ках. Он по­ка­зы­ва­ет кра­со­ту без­об­раз­но­го (гряз­ные кры­лья, стер­вят­ни­ки, па­даль). Мы как будто на­хо­дим­ся в нере­аль­ном мире, кос­мо­се, где царит ти­ши­на и покой. В пер­вой стро­фе через стра­у­са Брю­сов про­во­дит ана­ло­гию с Моск­вой, го­во­ря «Гряз­ные кры­лья по тем­ной почве рас­ки­ну­ты, Круг­ло-тя­же­лые веки без­жиз­нен­но сдви­ну­ты, Тя­нет­ся шея – без­звуч­ная, чер­ная Яуза», он имеет ввиду то, что Моск­ву за­пол­ни­ла грязь и тени за­ня­ли все ее про­стран­ство. Она уста­ла тер­петь всю пош­лость, ко­то­рая за­по­ло­ни­ла все!

У осталь­ных по­этов, не сим­во­ли­стов, сим­вол при­ни­ма­ет более ал­ле­го­рич­ную форму, форму срав­не­ний; сим­во­ли­сты же вы­хо­дят за рамки ал­ле­го­рий. У них сим­вол при­об­ре­та­ет более об­шир­ные гра­ни­цы, при­ни­мая при этом самые необы­чай­ные формы. В дан­ном сти­хо­тво­ре­нии это от­чет­ли­во видно. Брю­сов срав­ни­ва­ет Моск­ву со стра­у­сом.

Брю­сов много экс­пе­ри­мен­ти­ру­ет со сло­ва­ми, струк­ту­рой сти­хо­тво­ре­ний.

Он много пишет и много пе­ре­во­дит. Для Брю­со­ва ре­во­лю­ция стала на­сто­я­щим спа­се­ни­ем: он по­сто­ян­но что-то ор­га­ни­зу­ет, воз­глав­ля­ет. Ре­во­лю­ция дал тол­чок к про­яв­ле­нию ор­га­ни­за­тор­ских спо­соб­но­стей. Он со­здал ма­ни­фест, объ­еди­нил сим­во­ли­стов, со­зда­вал  рус­ский сим­во­лизм, как ло­ги­че­ский про­ект.

 4. Бальмонт

Кон­стан­тин Дмит­ри­е­вич Баль­монт ро­дил­ся 3 (15) июня 1867 года в де­ревне Гум­ни­щи Шуй­ско­го уезда Вла­ди­мир­ской гу­бер­нии. Отец, Дмит­рий Кон­стан­ти­но­вич, слу­жил в Шуй­ском уезд­ном суде и зем­стве, прой­дя путь от мел­ко­го слу­жа­ще­го в чине кол­леж­ско­го ре­ги­стра­то­ра до ми­ро­во­го судьи, а затем до пред­се­да­те­ля уезд­ной зем­ской упра­вы. Мать, Вера Ни­ко­ла­ев­на, урож­ден­ная Ле­бе­де­ва, была об­ра­зо­ван­ной жен­щи­ной, и силь­но по­вли­я­ла на бу­ду­щее ми­ро­воз­зре­ние поэта, введя его в мир му­зы­ки, сло­вес­но­сти, ис­то­рии.

В 1876-1883 годах Баль­монт учил­ся в Шуй­ской гим­на­зии, от­ку­да был ис­клю­чен за уча­стие в ан­ти­пра­ви­тель­ствен­ном круж­ке. Про­дол­жил свое об­ра­зо­ва­ние во Вла­ди­мир­ской гим­на­зии, затем в Москве в уни­вер­си­те­те, и Де­ми­дов­ском лицее в Яро­слав­ле. В 1887 году за уча­стие в сту­ден­че­ских вол­не­ни­ях был ис­клю­чен из Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та и со­слан в Шую. Выс­ше­го об­ра­зо­ва­ния так и не по­лу­чил, но бла­го­да­ря сво­е­му тру­до­лю­бию и лю­бо­зна­тель­но­сти стал одним из самых эру­ди­ро­ван­ных и куль­тур­ных людей сво­е­го вре­ме­ни. Баль­монт еже­год­но про­чи­ты­вал огром­ное ко­ли­че­ство книг, изу­чил, по раз­ным све­де­ни­ям, от 14 до 16 язы­ков, кроме ли­те­ра­ту­ры и ис­кус­ства увле­кал­ся ис­то­ри­ей, эт­но­гра­фи­ей, хи­ми­ей.

Стихи начал пи­сать в дет­стве. Пер­вая книга сти­хов «Сбор­ник сти­хо­тво­ре­ний» из­да­на в Яро­слав­ле на сред­ства ав­то­ра в 1890 году. Мо­ло­дой поэт после вы­хо­да книж­ки сжег почти весь неболь­шой тираж.

Ре­ша­ю­щее время в фор­ми­ро­ва­нии по­э­ти­че­ско­го ми­ро­воз­зре­ния Баль­мон­та — се­ре­ди­на 1890-х годов. До сих пор его стихи не вы­де­ля­лись чем-то осо­бен­ным среди позд­не­на­род­ни­че­ской по­э­зии. Пуб­ли­ка­ция сбор­ни­ков «Под се­вер­ным небом» (1894) и «В без­бреж­но­сти» (1895), пе­ре­вод двух на­уч­ных тру­дов «Ис­то­рия скан­ди­нав­ской ли­те­ра­ту­ры» Гор­на-Швей­це­ра и «Ис­то­рии ита­льян­ской ли­те­ра­ту­ры» Гас­па­ри, зна­ком­ство с В. Брю­со­вым и дру­ги­ми пред­ста­ви­те­ля­ми но­во­го на­прав­ле­ния в ис­кус­стве, укре­пи­ли веру поэта в себя и свое осо­бое пред­на­зна­че­ние. В 1898 году Баль­монт вы­пус­ка­ет сбор­ник «Ти­ши­на», окон­ча­тель­но обо­зна­чив­ший место ав­то­ра в со­вре­мен­ной ли­те­ра­ту­ре.

Песня без слов

Лан­ды­ши, лю­ти­ки. Ласки лю­бов­ные.

Ла­сточ­ки лепет. Лоб­за­нье лучей.

Лес зе­ле­не­ю­щий. Луг рас­цве­та­ю­щий.

Свет­лый сво­бод­ный жур­ча­щий ручей…

Ветра ве­чер­не­го вздох за­ми­ра­ю­щий.

Пол­ной луны пе­ре­мен­чи­вый лик.

Ра­дость безум­ная. Грусть непо­нят­ная.

Миг невоз­мож­но­го. Сча­стия миг.

По­вто­ры со­нор­ных, глас­ных, каж­дый звук живет - все это со­зда­ет целый ор­кестр. Время ухо­дит.

Баль­мон­ту суж­де­но было стать одним из за­чи­на­те­лей но­во­го на­прав­ле­ния в ли­те­ра­ту­ре — сим­во­лиз­ма. Од­на­ко среди «стар­ших сим­во­ли­стов»  у него была своя по­зи­ция, свя­зан­ная с более ши­ро­ким по­ни­ма­ни­ем сим­во­лиз­ма как по­э­зии, ко­то­рая имеет со­дер­жа­ние скры­тое, вы­ра­жа­е­мое с по­мо­щью на­ме­ков, на­стро­е­ния, му­зы­каль­но­го зву­ча­ния.

Из всех сим­во­ли­стов Баль­монт наи­бо­лее по­сле­до­ва­тель­но раз­ра­ба­ты­вал им­прес­си­о­ни­сти­че­скую ветвь. Его по­э­ти­че­ский мир — это мир тон­чай­ших ми­мо­лет­ных на­блю­де­ний, хруп­ких чув­ство­ва­ний.

Он был в по­сто­ян­ном по­ис­ке по­э­ти­че­ской до­бы­чи.

Я не знаю муд­ро­сти год­ной для дру­гих,

Толь­ко ми­мо­лет­но­сти я вла­гаю в стих.

В каж­дой ми­мо­лет­но­сти вижу я миры,

Пол­ные из­мен­чи­вой ра­дуж­ной игры.

Не кля­ни­те, муд­рые. Что вам до меня?

Я ведь толь­ко об­лач­ко, пол­ное огня.

Я ведь толь­ко об­лач­ко. Ви­ди­те: плыву.

И зову меч­та­те­лей... Вас я не зову!

Рис. 4.  К. Баль­монт

Пред­те­ча­ми Баль­мон­та в по­э­зии яв­ля­лись, по его мне­нию, Жу­ков­ский, Лер­мон­тов, Фет, Шелли и Э. По.

Ши­ро­кая из­вест­ность к Баль­мон­ту при­ш­ла до­ста­точ­но позд­но, а в конце 1890-х он был ско­рее из­ве­стен как та­лант­ли­вый пе­ре­вод­чик с нор­веж­ско­го, ис­пан­ско­го, ан­глий­ско­го и дру­гих язы­ков.

В 1903 году вышел один из луч­ших сбор­ни­ков поэта «Будем как солн­це» и сбор­ник «Толь­ко лю­бовь». А перед этим, за ан­ти­пра­ви­тель­ствен­ное сти­хо­тво­ре­ние «Ма­лень­кий сул­тан», про­чи­тан­ное на ли­те­ра­тур­ном ве­че­ре в го­род­ской думе, вла­сти вы­сла­ли Баль­мон­та из Пе­тер­бур­га, за­пре­тив ему про­жи­ва­ние и в дру­гих уни­вер­си­тет­ских го­ро­дах. И в 1902 году Баль­монт уез­жа­ет за гра­ни­цу, ока­зав­шись по­ли­ти­че­ским эми­гран­том.

Вы­шед­шая в 1907 году книга «Жар-пти­ца. Сви­рель сла­вя­ни­на», в ко­то­рой Баль­монт раз­ви­вал на­ци­о­наль­ную тему, не при­нес­ла ему успе­ха и с этого вре­ме­ни на­чи­на­ет­ся по­сте­пен­ный закат славы поэта. Од­на­ко сам Баль­монт не со­зна­вал сво­е­го твор­че­ско­го спада. Он оста­ет­ся в сто­роне от оже­сто­чен­ной по­ле­ми­ки между сим­во­ли­ста­ми, ве­ду­щей­ся на стра­ни­цах «Весов» и «Зо­ло­то­го руна», рас­хо­дит­ся с Брю­со­вым в по­ни­ма­нии задач, сто­я­щих перед со­вре­мен­ным ис­кус­ством, пишет по-преж­не­му много, легко, са­мо­заб­вен­но. Один за дру­гим вы­хо­дят сбор­ни­ки «Птицы в воз­ду­хе» (1908), «Хо­ро­вод вре­мен» (1908), «Зе­ле­ный вер­то­град» (1909). О них с несвой­ствен­ной ему рез­ко­стью от­зы­ва­ет­ся А. Блок.

В мае 1913 года, после объ­яв­ле­ния ам­ни­стии в связи с трех­сот­ле­ти­ем дома Ро­ма­но­вых, Баль­монт воз­вра­ща­ет­ся в Рос­сию и на неко­то­рое время ока­зы­ва­ет­ся в цен­тре вни­ма­ния ли­те­ра­тур­ной об­ще­ствен­но­сти. К этому вре­ме­ни он — не толь­ко из­вест­ный поэт, но и автор трех книг, со­дер­жа­щих ли­те­ра­тур­но-кри­ти­че­ские и эс­те­ти­че­ские ста­тьи: «Гор­ные вер­ши­ны» (1904), «Белые зар­ни­цы» (1908), «Мор­ское све­че­ние» (1910).

Перед Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ци­ей Баль­монт со­зда­ет еще два по-на­сто­я­ще­му ин­те­рес­ных сбор­ни­ка «Ясень» (1916) и «Со­не­ты солн­ца, меда и луны» (1917).

Баль­монт при­вет­ство­вал свер­же­ние са­мо­дер­жа­вия, од­на­ко со­бы­тия, по­сле­до­вав­шие вслед за ре­во­лю­ци­ей, от­пуг­ну­ли его, и бла­го­да­ря под­держ­ке А. Лу­на­чар­ско­го Баль­монт по­лу­чил в июне 1920 года раз­ре­ше­ние на вре­мен­ный выезд за гра­ни­цу. Вре­мен­ный отъ­езд обер­нул­ся для поэта дол­ги­ми го­да­ми эми­гра­ции.

В эми­гра­ции Баль­монт опуб­ли­ко­вал несколь­ко по­э­ти­че­ских сбор­ни­ков: «Дар земле» (1921), «Ма­ре­во» (1922), «Мое — ей» (1923), «Раз­дви­ну­тые дали» (1929), «Се­вер­ное си­я­ние» (1931), «Го­лу­бая под­ко­ва» (1935), «Све­то­слу­же­ние» (1936-1937).

Умер 23 де­каб­ря 1942 года от вос­па­ле­ния лег­ких. По­хо­ро­нен в ме­стеч­ке Нуази ле Гран под Па­ри­жем, где жил по­след­ние годы.

Судь­бы рус­ских сим­во­ли­стов очень раз­ные. По­э­зия «стар­ших» сим­во­ли­стов де­ка­ден­ты, эс­те­ты.

 5. Анненский

Рис. 5. И.Ф. Ан­нен­ский

Огром­ное вли­я­ние на рус­скую по­э­зию ХХ в. ока­зал пси­хо­ло­ги­че­ский сим­во­лизм И. Ан­нен­ско­го, сбор­ни­ки ко­то­ро­го «Тихие песни» и «Ки­па­ри­со­вый ларец» по­яви­лись в пору кри­зи­са, спада сим­во­лист­ско­го дви­же­ния.

В по­э­зии Ан­нен­ско­го – ко­лос­саль­ный им­пульс об­нов­ле­ния не толь­ко по­э­зии сим­во­лиз­ма, но и всей рус­ской ли­ри­ки – от А. Ах­ма­то­вой до Г. Ада­мо­ви­ча.

Сим­во­лизм Ан­нен­ско­го стро­ил­ся на «эф­фек­тах раз­об­ла­че­ний», на слож­ных и, в то же время, очень пред­мет­ных, вещ­ных ас­со­ци­а­ци­ях, что поз­во­ля­ет ви­деть в Ан­нен­ском пред­те­чу ак­ме­из­ма.

«По­эт-сим­во­лист, – писал об И. Ан­нен­ском ре­дак­тор жур­на­ла «Апол­лон» поэт и кри­тик С. Ма­ков­ский, – берет ис­ход­ной точ­кой нечто фи­зи­че­ски и пси­хо­ло­ги­че­ски кон­крет­ное и, не опре­де­ляя его, часто даже не на­зы­вая его, изоб­ра­жа­ет ряд ас­со­ци­а­ций. Такой поэт любит по­ра­жать непред­ви­ден­ным, порой за­га­доч­ным со­че­та­ни­ем об­ра­зов и по­ня­тий, стре­мясь к им­прес­си­о­ни­сти­че­ско­му эф­фек­ту раз­об­ла­че­ний. Раз­об­ла­чен­ный таким об­ра­зом пред­мет ка­жет­ся че­ло­ве­ку новым и как бы впер­вые пе­ре­жи­тым».

Сим­вол для Ан­нен­ско­го – не трам­плин для прыж­ка к ме­та­фи­зи­че­ским вы­со­там, а сред­ство отоб­ра­же­ния и объ­яс­не­ния ре­аль­но­сти. В тра­ур­но-эро­ти­че­ской по­э­зии Ан­нен­ско­го раз­ви­ва­лась де­ка­дент­ская идея «тю­рем­но­сти», тоски зем­но­го су­ще­ство­ва­ния, неуто­лен­но­го эроса. Он не был рус­ским сим­во­ли­стом, он со­здал но­во­го ли­ри­че­ско­го героя.

ОК­ТЯБРЬ­СКИЙ МИФ

Мне тоск­ли­во. Мне нев­мочь.

Я шаги сле­по­го слышу:

Надо мною он всю ночь

Осту­па­ет­ся о крышу.

И мои ль, не знаю, жгут

Серд­це слезы, или это

Те, ко­то­рые бегут

У сле­по­го без от­ве­та,

Что бегут из мут­ных глаз

По щекам его по­блек­лым

И в глу­хой пол­ноч­ный час

Рас­те­ка­ют­ся по стек­лам.

Ан­нен­ский по­чу­ял новое в по­э­зии. Его счи­та­ли мно­гие поэты этого вре­ме­ни своим учи­те­лем. Ан­нен­ский – поэт пред­ше­ству­ю­ще­го по­ко­ле­ния.

 

Вопросы к конспектам