Н.А Некрасов и "Современник"

 Некрасов и журнал «Современник»

Имя Некра­со­ва (рис. 1)

Рис. 1. Н.А. Некра­сов

и на­зва­ние жур­на­ла, ко­то­рый был вер­ши­ной ли­те­ра­тур­ной эпохи и глав­ным до­сти­же­ни­ем ли­те­ра­тур­ной де­я­тель­но­сти Некра­со­ва и его еди­но­мыш­лен­ни­ков в се­ре­дине XIX века, вме­сте не слу­чай­но. Имен­но в жур­на­ле «Со­вре­мен­ник» (рис. 2)

Рис. 2. Ти­туль­ный лист жур­на­ла «Со­вре­мен­ник» (1857)

Некра­сов до­стиг вер­ши­ны, и эта вер­ши­на от­кры­ва­ет весь смысл того, что мы те­перь на­зы­ва­ем об­ще­ствен­ным дви­же­ни­ем се­ре­ди­ны XIX века. Го­во­ря о Некра­со­ве, мы вспо­ми­на­ем такие строч­ки, как, на­при­мер:

По­этом мо­жешь ты не быть,

Но граж­да­ни­ном быть обя­зан. («Поэт и граж­да­нин»)

Эта фор­му­ла опре­де­ля­ла суть того дви­же­ния, в цен­тре ко­то­ро­го ока­зал­ся Некра­сов.

Се­ре­ди­на века в ли­те­ра­тур­ном раз­ви­тии сов­па­ла с глав­ным ис­то­ри­че­ским со­бы­ти­ем рус­ской ис­то­рии XIX века, ко­то­рое про­изо­шло 19 фев­ра­ля 1861 года: об­на­ро­до­ва­ние цар­ско­го ма­ни­фе­ста о да­ро­ва­нии сво­бо­ды на­ро­ду (рис. 3).

Рис. 3. «Осво­бож­де­ние кре­стьян (Чте­ние ма­ни­фе­ста)» (Б. Ку­сто­ди­ев, 1907)

Это со­бы­тие стало куль­ми­на­ци­ей того, что ко­пи­лось в рус­ской куль­ту­ре на про­тя­же­нии веков. Но куль­ми­на­ция не дала раз­ряд­ки, а при­ве­ла к еще боль­ше­му на­пря­же­нию сил, к оже­сто­че­нию ли­те­ра­тур­ной борь­бы, к обостре­нию про­ти­во­ре­чий.

Имен­но в жур­на­ле «Со­вре­мен­ник» в 1856 году, в тот мо­мент, когда по­полз­ли слухи о го­то­вя­щей­ся зе­мель­ной ре­фор­ме, было опуб­ли­ко­ва­но сти­хо­тво­ре­ние «Поэт и граж­да­нин». Од­но­вре­мен­но это сти­хо­тво­ре­ние от­кры­ва­ло новую книгу Некра­со­ва. Пуб­ли­ка­ция в жур­на­ле «Со­вре­мен­ник», ко­то­рый в то время воз­глав­лял Н.Г. Чер­ны­шев­ский (рис. 4),

Рис. 4. Н.Г. Чер­ны­шев­ский

при­ве­ла к цен­зур­но­му скан­да­лу. Цен­зур­ное ве­дом­ство вос­при­ня­ло эти строч­ки как под­рыв­ные, при­зы­ва­ю­щие к бунту. С точки зре­ния со­вре­мен­но­го чи­та­те­ля, в этих строч­ках нет ни­че­го кра­моль­но­го, но тем не менее, имен­но они при­ве­ли к оже­сто­че­нию цен­зу­ры, к за­кры­тию жур­на­ла, к ре­прес­си­ям людей, из­да­вав­ших этот жур­нал. Дело в том, что пред­став­ле­ния об от­но­ше­ни­ях с го­су­дар­ством в тот пе­ри­од у вла­сти и на­ро­да были про­ти­во­по­лож­ны­ми. 80 мил­ли­о­нов кре­стьян, ко­то­рые со­став­ля­ли ос­нов­ную массу на­се­ле­ния Рос­сии того вре­ме­ни, не чи­та­ли книг и не знали своих прав. Власть не могла поз­во­лить, чтобы эти люди, на­хо­див­ши­е­ся в раб­ской, кре­пост­ной за­ви­си­мо­сти у своих по­ме­щи­ков, стали граж­да­на­ми. Это озна­ча­ло бы под­рыв усто­ев. Од­на­ко те несколь­ко де­сят­ков тысяч чи­та­ю­щих и об­ра­зо­ван­ных людей по­ни­ма­ли, что так даль­ше про­дол­жать­ся не может. Раб­ство пред­став­ля­лось чуж­дым самой при­ро­де Рос­сии. Дело в том, что по­ме­щи­ки и кре­стьяне чув­ство­ва­ли себя чле­на­ми одной семьи, по­то­му что пе­ре­ход из кре­стьян в дво­ряне был воз­мо­жен еще со вре­мен Петра І. Были между ними и род­ствен­ные связи: часто по­ме­щи­ки вы­би­ра­ли себе в жены своих кре­пост­ных. От этих бра­ков рож­да­лись неза­кон­но­рож­ден­ные бу­ду­щие по­ме­щи­ки, ко­то­рые фор­маль­но не имели ни­ка­ких прав. И ощу­ще­ние того, что кре­стьяне и баре – это род­ные бра­тья, раз­де­лен­ные про­па­стью со­ци­аль­но­го по­ло­же­ния и иму­ще­ствен­но­го со­сто­я­ния, не да­ва­ло покоя Некра­со­ву и его со­вре­мен­ни­кам. Люди, ко­то­рые го­во­ри­ли на одном языке, ве­ри­ли в од­но­го и того же бога, пре­кло­ня­лись перед од­ни­ми и теми же ис­то­ри­че­ски­ми цен­но­стя­ми, а ино­гда и были род­ствен­ни­ка­ми, ока­зы­ва­лись в про­ти­во­по­лож­ном по­ло­же­нии. Воз­ни­ка­ло чув­ство вины: вины ба­ри­на перед му­жи­ком. И это чув­ство долга, не ис­пол­нен­но­го перед на­ро­дом, со­став­ля­ло суть всего того, что про­ис­хо­ди­ло в ли­те­ра­ту­ре.

Ли­те­ра­ту­ра в это время была по­свя­ще­на одной теме – теме на­ро­да. Про­из­ве­де­ния были на­прав­ле­ны на нечи­та­ю­щее боль­шин­ство, по­сколь­ку за­да­чей Некра­со­ва и его со­вре­мен­ни­ков было про­све­ще­ние: по­пыт­ка дать людям спо­соб­ность пи­сать и чи­тать. Го­во­ря об обя­зан­но­стях быть граж­да­ни­ном, Некра­сов имел в виду есте­ствен­ное для себя вы­пол­не­ние жиз­нен­ной цели, по­то­му что для него не было гра­ниц между граж­дан­ствен­но­стью и по­э­тич­но­стью. Спо­соб вы­ра­же­ния своих мыс­лей и чувств был спо­со­бом вы­ра­же­ния его граж­дан­ской по­зи­ции, на­прав­лен­ным на то, чтобы рус­ский народ, рас­ко­ло­тый по со­ци­аль­но­му и иму­ще­ствен­но­му при­зна­ку, объ­еди­нил­ся. Это озна­ча­ло то, что круг чте­ния, круг тех жиз­нен­ных пред­став­ле­ний об­ра­зо­ван­но­го клас­са, дво­рян, и ниж­них слоев на­се­ле­ния, кре­стьян-му­жи­ков, объ­еди­нит­ся. Когда люди, мыс­ля­щие оди­на­ко­во, най­дут общий язык, за­го­во­рят об одних вещах и нач­нут чи­тать одни книги, тогда и свер­шит­ся граж­дан­ская мис­сия поэта. Имен­но эта мысль вела Некра­со­ва и была впо­след­ствии вы­ра­же­на в поэме «Кому на Руси жить хо­ро­шо?», где автор по­ка­зы­ва­ет, как он видит бу­ду­щее:

Когда мужик не Блю­хе­ра

И не ми­лор­да глу­по­го –

Бе­лин­ско­го и Го­го­ля

С ба­за­ра по­не­сет?..

Вы­пол­не­ние граж­дан­ствен­ной мис­сии со­еди­не­ния ба­ри­на и му­жи­ка в одной семье воз­мож­но толь­ко через книги – то, к чему стре­мил­ся Некра­сов, и то, что стало делом его жизни. Вер­ши­ной же этого дела стал жур­нал «Со­вре­мен­ник».

Начав с «Оте­че­ствен­ных за­пи­сок», Некра­сов вме­сте со своим еди­но­мыш­лен­ни­ком И.И. Па­на­е­вым (рис. 5)

Рис. 5. И.И. Па­на­ев

вы­ку­па­ет жур­нал «Со­вре­мен­ник», пре­кра­тив­ший свое су­ще­ство­ва­ние после смер­ти Пуш­ки­на (рис. 6)

Рис. 6. А.С. Пуш­кин

и в те­че­ние ко­рот­ко­го про­ме­жут­ка вре­ме­ни пре­вра­ща­ет этот жур­нал в три­бу­ну об­ще­ствен­но-ли­те­ра­тур­но­го дви­же­ния XIX века. В этом жур­на­ле со­би­ра­ют­ся луч­шие пи­са­те­ли, ко­то­рые объ­еди­не­ны той самой идеей слу­же­ния на­ро­ду. Они по-раз­но­му по­ни­ма­ют это слу­же­ние: Л.Н. Тол­стой (рис. 7),

Рис. 7. Л.Н. Тол­стой

И.С. Тур­ге­нев (рис. 8),

Рис. 8. И.С. Тур­ге­нев

Д.В. Гри­го­ро­вич (рис. 9)

Рис. 9. Д.В. Гри­го­ро­вич

и др. Тем не менее, они объ­еди­ни­лись в пе­ри­од с 1847 по 1866 год для об­ще­го дела, ко­то­рое сфор­му­ли­ро­ва­но в некра­сов­ском по­э­ти­че­ском сбор­ни­ке точ­нее всего:

Сейте ра­зум­ное, доб­рое, веч­ное,

Сейте! Спа­си­бо вам ска­жет сер­деч­ное

Рус­ский народ…

Это при­зыв, ко­то­рый зву­чит как мо­лит­вен­ное за­кли­на­ние, свя­зан­ное со сле­пой, ре­ли­ги­оз­ной, ми­сти­че­ской верой в то, что народ смо­жет вы­рас­тить в своей массе се­ме­на, по­се­ян­ные этими гос­по­да­ми.

В ис­то­рии «Со­вре­мен­ни­ка» было много раз­ных пе­ри­о­дов, свя­зан­ных с тем, что по-раз­но­му ав­то­ры, участ­во­вав­шие в ре­дак­ции жур­на­ла (рис. 10),

Рис. 10. Со­труд­ни­ки жур­на­ла «Со­вре­мен­ник»

пред­став­ля­ли себе про­цесс «се­я­ния». В одних слу­ча­ях, это озна­ча­ло за­ро­нить искры про­све­ще­ния, а в дру­гих – искры по­жа­ра, ко­то­рый можно на­звать на­род­ным вос­ста­ни­ем. Были даже пе­ри­о­ды, когда ре­дак­ция жур­на­ла рас­ка­лы­ва­лась, когда пи­са­те­ли, вы­сту­пав­шие про­тив на­род­но­го бунта, по­ки­да­ли ре­дак­цию. Остав­ши­е­ся со­труд­ни­ки, ко­то­рых воз­глав­лял Чер­ны­шев­ский, го­во­ри­ли о спа­си­тель­но­сти по­жа­ра. И, соб­ствен­но, во­круг этого раз­вер­ну­лась борь­ба с вла­стью. В 1862 году, когда в Пе­тер­бур­ге в связи с силь­ной жарой на­ча­лись по­жа­ры (рис. 11),

Рис. 11. «Пожар в Пе­тер­бур­ге 28 и 29 мая 1862 года». (Ли­то­гра­фия неиз­вест­но­го ав­то­ра. Ок. 1862)

по­полз­ли слухи о под­жо­ге, ко­то­рый со­вер­ши­ли некие ре­во­лю­ци­он­но на­стро­ен­ные сту­ден­ты. И об­ви­не­ния в том, что эти под­жо­ги спро­во­ци­ро­ва­ны пи­са­те­ля­ми и ав­то­ра­ми «Со­вре­мен­ни­ка», при­ве­ли к тому, что жур­нал на 8 ме­ся­цев при­оста­но­вил свою де­я­тель­ность. Уже после этого на­хо­див­ший­ся в за­клю­че­нии Чер­ны­шев­ский, об­ви­нен­ный в при­част­но­сти к под­жо­гам, опуб­ли­ко­вал в «Со­вре­мен­ни­ке» свой роман «Что де­лать?» (рис. 12),

Рис. 12. Н.Г. Чер­ны­шев­ский пишет роман «Что де­лать?» в Алек­се­ев­ском ра­ве­лине Пет­ров­пав­лов­ской кре­по­сти (Е.Д. Го­ро­вых)

в ко­то­ром речь идет имен­но о том, каким об­ра­зом устро­ить жизнь так, чтобы граж­дане стали граж­да­на­ми, чтобы ис­чез­ла про­пасть между ба­ри­ном и му­жи­ком, чтобы все­об­щее него­до­ва­ние по по­во­ду ненор­маль­но­го жиз­нен­но­го устрой­ства сме­ни­лось все­об­щим бла­го­ден­стви­ем. Это была и тео­рия со­ци­аль­но­го ра­вен­ства, и тео­рия ра­зум­но­го эго­из­ма, и тео­рия со­ци­а­ли­сти­че­ской ре­во­лю­ции, ко­то­рая в скры­том виде при­сут­ство­ва­ла в ро­мане так, что это было почти оче­вид­но для лю­бо­го чи­та­те­ля. Роман был до­пу­щен к пе­ча­ти, по­сколь­ку цен­зо­рам он по­ка­зал­ся явно нели­те­ра­тур­ным и дис­кре­ди­ти­ру­ю­щим ав­то­ра. Од­на­ко спо­хва­ти­лись уже после из­да­ния и рас­про­стра­не­ния жур­на­ла. Тогда изъ­яли и за­пре­ти­ли роман. Жур­нал же за­пре­ти­ли после вы­стре­ла Д.В. Ка­ра­ко­зо­ва (рис. 13)

Рис. 13. Д.В. Ка­ра­ко­зов

в царя осво­бо­ди­те­ля Алек­сандра ІІ (рис. 14).

Рис. 14. Им­пе­ра­тор Алек­сандр ІІ

Тер­ро­рист-оди­ноч­ка был убеж­ден в том, что его вы­стрел вы­зо­вет бурю на­род­но­го гнева и при­ве­дет к со­ци­аль­ной ре­во­лю­ции. Но ни­че­го по­доб­но­го не про­изо­шло. По­ку­ше­ние при­ве­ло к цен­зур­ным пре­сле­до­ва­ни­ям, к за­кры­тию мно­гих из­да­ний, а в «Рус­ском вест­ни­ке», на­при­мер, сами из­да­те­ли при­оста­но­ви­ли вы­пуск ро­ма­на Ф.М. До­сто­ев­ско­го (рис. 15) «Пре­ступ­ле­ние и на­ка­за­ние».

Рис. 15. Ф.М. До­сто­ев­ский

Тем не менее, после за­кры­тия «Со­вре­мен­ни­ка» Некра­сов про­дол­жал свою ли­те­ра­тур­ную де­я­тель­ность. Ему уда­лось до­го­во­рить­ся с А.А. Кра­ев­ским (рис. 16),

Рис. 16. А.А. Кра­ев­ский

из­да­те­лем «Оте­че­ствен­ных за­пи­сок» (рис. 17),

Рис. 17. Ти­туль­ный лист жур­на­ла «Оте­че­ствен­ные за­пис­ки» (1868)

того жур­на­ла, в ко­то­ром он на­чи­нал в 1840-е гг. и ко­то­рый он про­дол­жит из­да­вать до конца своей жизни. Но тех высот, каких до­сти­гал «Со­вре­мен­ник», «Оте­че­ствен­ным за­пис­кам» в по­сле­ду­ю­щие годы до­стичь уже не уда­лось. Жур­нал «Со­вре­мен­ник» ока­зал­ся для Некра­со­ва непре­взой­ден­ной вер­ши­ной, сим­во­лом де­мо­кра­ти­че­ско­го дви­же­ния в рус­ской ли­те­ра­ту­ре се­ре­ди­ны XIX века.

 «Поэт и гражданин»

Пред­став­ле­ние о том, что такое поэт и граж­да­нин, пол­нее всего можно со­ста­вить себе из ко­рот­ко­го фраг­мен­та сти­хо­тво­ре­ния, на­пи­сан­но­го в более позд­ние годы, но очень точно от­ра­жа­ю­ще­го глав­ную мысль. Поэт ста­но­вит­ся граж­да­ни­ном, когда на­чи­на­ет сеять зна­ния на ниву на­род­ную:

Се­я­тель зна­нья на ниву на­род­ную!

Почву ты, что ли, на­хо­дишь бес­плод­ную,

Худы ль твои се­ме­на?

Робок ли серд­цем ты? слаб ли ты си­ла­ми?

Труд на­граж­да­ет­ся всхо­да­ми хи­лы­ми,

Доб­ро­го мало зерна!

Где ж вы, уме­лые, с бод­ры­ми ли­ца­ми,

Где же вы, с пол­ны­ми жита кош­ни­ца­ми?

Труд за­се­ва­ю­щих робко, кру­пи­ца­ми,

Двинь­те впе­ред!

Сейте ра­зум­ное, доб­рое, веч­ное,

Сейте! Спа­си­бо вам ска­жет сер­деч­ное

Рус­ский народ... («Се­я­те­лям»)

Это стро­ки, ко­то­рые были опуб­ли­ко­ва­ны в 1877 году. Имен­но в этот год, по­ви­ну­ясь при­зы­ву Некра­со­ва, сле­дуя идее про­све­ще­ния, дви­ну­лись в народ те люди, ко­то­рых потом на­зва­ли «на­род­ни­ка­ми». Этот про­цесс на­зы­вал­ся «хож­де­ни­ем в народ». Но те со­мне­ния, о ко­то­рых го­во­рит Некра­сов по по­во­ду воз­мож­но­сти всхо­дов, оправ­да­лись с са­мо­го на­ча­ла дви­же­ния. Пер­вая же волна хож­де­ния в народ окон­чи­лась тем, что сту­ден­ты и ин­тел­ли­ген­ты, от­пра­вив­ши­е­ся учить и про­све­щать народ, столк­ну­лись с глу­хой сте­ной непо­ни­ма­ния и враж­деб­но­сти кре­стьян­ско­го на­се­ле­ния Рос­сии. Хо­до­ки были вы­да­ны по­ли­ции кре­стья­на­ми, а вско­ре были про­зва­ны «вши­вой ин­тел­ли­ген­ци­ей». Пре­зри­тель­ное про­зви­ще и от­но­ше­ние к про­све­ти­те­лям стало одним из общих мест по­сле­ду­ю­щей рус­ской ис­то­рии. Некра­сов пред­ви­дел тра­ги­че­скую мис­сию быть непо­ня­тым. Он осо­зна­вал, что жерт­вы, ко­то­рые при­но­сят­ся на ал­тарь на­род­но­го про­све­ще­ния, могут быть на­прас­ны­ми и неоце­нен­ны­ми. И это тра­ги­че­ское по­ни­ма­ние своей жерт­вен­но­сти во мно­гом опре­де­ли­ло и судь­бу Некра­со­ва, и ха­рак­тер его ли­те­ра­тур­ных тру­дов на про­тя­же­нии по­след­них де­ся­ти­ле­тий де­я­тель­но­сти, с се­ре­ди­ны 1850-х до конца 1870-х гг.

 «Майские пожары 1862 года»

Ис­то­рия с май­ски­ми по­жа­ра­ми 1862 года – одна из ил­лю­стра­ций к тому, что пред­став­ля­ла собой рус­ская об­ще­ствен­ная жизнь этой эпохи. Май­ские по­жа­ры – это от­дель­ное со­бы­тие в от­дель­но взя­том го­ро­де, но город этот – сто­ли­ца самой боль­шой кон­ти­нен­таль­ной им­пе­рии мира. Это Пе­тер­бург. Это город, в ко­то­ром чи­нов­ни­ки, во­ен­ные со­став­ля­ли по­дав­ля­ю­щее боль­шин­ство на­се­ле­ния. Весь город был раз­де­лен на части, в ко­то­рых квар­ти­ро­ва­ли роты пол­ков лейб-гвар­дии. Пе­тер­бург пред­став­лял собой стра­ну в стране. И го­род­ские по­жа­ры не свя­зы­ва­лись с теми кре­стьян­ски­ми вол­не­ни­я­ми в стране, ко­то­рая никак не могла пе­ре­ва­рить да­ро­ван­ную го­су­да­рем-им­пе­ра­то­ром сво­бо­ду. Объ­яв­ле­ние сво­бо­ды в фев­ра­ле 1861 года вы­зва­ло недо­уме­ние: какая же это сво­бо­да, когда кре­стьяне по­лу­ча­ют ее толь­ко на сло­вах, а на деле на два года оста­ют­ся кре­пост­ны­ми, затем еще на семь лет – на­по­ло­ви­ну кре­пост­ны­ми, а затем еще на два­дцать лет – кре­пост­ны­ми в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни? Но кре­стьяне по­ни­ма­ли, что и за 20 лет им не удаст­ся вы­пла­тить те пла­те­жи за землю, ко­то­рые были им вме­не­ны в обя­зан­но­сти в 1861 году. Ис­то­рия по­ка­за­ла, что со­мне­ния кре­стьян были пра­во­мер­ны­ми. Долги за выкуп земли, ко­то­рую кре­стьяне по­лу­чи­ли в 1861 году, оста­ва­лись за ними до 1913 года, когда эти недо­им­ки были про­ще­ны в связи с 300-ле­ти­ем дома Ро­ма­но­вых. Огром­ное ко­ли­че­ство сти­хий­ных вы­ступ­ле­ний на­ча­ла 1860-х гг. – это то, что боль­ше всего пу­га­ло и то­гдаш­них спец­служб, и власть иму­щих. Пе­тер­бург­ские по­жа­ры были вер­ши­ной того огром­но­го по­жа­ри­ща, ко­то­рое раз­го­ра­лось в стране и ко­то­рое усми­рить было невоз­мож­но. По­это­му проще всего было за­крыть жур­на­лы, что и было сде­ла­но. Но ни рас­сле­до­ва­ния, ни до­но­сы не да­ва­ли нужно ре­зуль­та­та: ви­нов­ни­ки по­жа­ров не на­хо­ди­лись, но те угли, ко­то­рые были за­сы­па­ны во время пе­тер­бург­ских по­жа­ров и кре­стьян­ских вос­ста­ний, про­дол­жа­ли тлеть до 1917 года.

 «Я лиру посвятил народу своему»

Некра­сов ока­зал­ся на осо­бом месте в ис­то­рии рус­ской ли­те­ра­ту­ры. С одной сто­ро­ны, он явил­ся про­по­вед­ни­ком но­во­го уче­ния, или даже ре­ли­гии:

«Вос­стань, про­рок, и виждь, и внем­ли,

Ис­пол­нись волею моей,

И, об­хо­дя моря и земли,

Гла­го­лом жги серд­ца людей». (А.С. Пуш­кин «Про­рок»)

Он вслед за пуш­кин­ским про­ро­ком мог бы по­вто­рить эти слова, но его бог на­зы­вал­ся на­ро­дом, бра­том мень­шим, бра­том во Хри­сте, по жизни, по крови. По­это­му все, что на­пи­са­но Некра­со­вым, стало одним боль­шим сти­хо­тво­ре­ни­ем, ко­то­рое точ­нее всего опи­сы­ва­ет­ся жан­ром эле­гии (пе­чаль­ное раз­мыш­ле­ние). Вот, на­при­мер, сти­хо­тво­ре­ние «Эле­гия», ко­то­рая пред­опре­де­ля­ет ви­де­ние Некра­со­вым своей роли в ли­те­ра­ту­ре:

Пус­кай нам го­во­рит из­мен­чи­вая мода,

Что тема ста­рая «стра­да­ния на­ро­да»

И что по­э­зия за­быть ее долж­на,

Не верь­те, юноши! не ста­ре­ет она.

О, если бы ее могли со­ста­рить годы!

И даль­ше в жанре древ­не­гре­че­ско­го пес­но­пе­ния, по­свя­щен­но­го, как пра­ви­ло, нераз­де­лен­ной любви, по­яв­ля­ет­ся песнь Некра­со­ва, об­ра­щен­ная к на­ро­ду и по­свя­щен­ная нераз­де­лен­ной любви к этому на­ро­ду:

Я лиру по­свя­тил на­ро­ду сво­е­му.

Быть может, я умру неве­до­мый ему,

Но я ему слу­жил – и серд­цем я спо­ко­ен...

Пус­кай на­но­сит вред врагу не каж­дый воин,

Но каж­дый в бой иди! А бой решит судь­ба...

Я видел крас­ный день: в Рос­сии нет раба!

И слезы слад­кие я про­лил в уми­ле­нье...

«До­воль­но ли­ко­вать в на­ив­ном увле­че­нье, –

Шеп­ну­ла Муза мне. – Пора идти впе­ред:

Народ осво­бож­ден, но счаст­лив ли народ?..»

Во­прос ри­то­ри­че­ский. Воз­мож­ность на­род­но­го сча­стья в связи с цар­ским ма­ни­фе­стом, с теми де­кла­ра­ци­я­ми, про­воз­гла­шен­ны­ми со вся­ко­го рода три­бун XIX века, ни­че­го не ме­ня­ла в на­род­ной жизни. Тра­гич­но пред­став­ле­ние о том, что жерт­ва, ко­то­рую при­но­сит по­эт-граж­да­нин на ал­тарь на­род­ной жизни, ока­зы­ва­ет­ся на­прас­ной. Народ не по­ни­ма­ет, не при­ни­ма­ет и даже по­ня­тия не имеет о той жерт­ве, ко­то­рую при­но­сят гос­по­да. И ока­зы­ва­ет­ся:

Уж вечер на­ста­ет. Вол­ну­е­мый меч­та­ми,

По нивам, по лугам, устав­лен­ным сто­га­ми,

За­дум­чи­во брожу в про­хлад­ной по­лу­тьме,

И песнь сама собой сла­га­ет­ся в уме,

Недав­них, тай­ных дум живое во­пло­ще­нье:

На сель­ские труды зову бла­го­сло­ве­нье,

На­род­но­му врагу про­кля­тия сулю,

А другу у небес мо­гу­ще­ства молю,

И песнь моя гром­ка!.. Ей вто­рят долы, нивы,

И эхо даль­них гор ей шлет свои от­зы­вы,

И лес от­клик­нул­ся... При­ро­да внем­лет мне,

Но тот, о ком пою в ве­чер­ней ти­шине,

Кому по­свя­ще­ны меч­та­ния поэта, –

Увы! не внем­лет он – и не дает от­ве­та...

Эта тра­ги­че­ская жерт­вен­ность, пред­опре­де­лен­ность того, что, жерт­вуя собой ради да­ле­ко­го бу­ду­ще­го, че­ло­век не видит ни ма­лей­ших про­блес­ков при­бли­же­ния к этому бу­ду­ще­му, на­ло­жи­ло от­пе­ча­ток на всю жизнь Некра­со­ва. Во всех вос­по­ми­на­ни­ях и от­зы­вах со­вре­мен­ни­ков он пред­став­лял­ся че­ло­ве­ком тя­же­ло боль­ным, глу­бо­ко несчаст­ным. Вот как 26-лет­ний Чер­ны­шев­ский рас­ска­зы­ва­ет о пер­вой встре­че в ре­дак­ции жур­на­ла «Со­вре­мен­ник» 1853 года: «Вышел Некра­сов в ха­ла­те. Еще мо­ло­дой, но будто дрях­лый, опу­стив­ший­ся пле­ча­ми. Я понял, что это Некра­сов (я знал, что он живет в одной квар­ти­ре с Па­на­е­вым). Я тогда уж при­вык счи­тать Некра­со­ва ве­ли­ким по­этом и, как поэта, лю­бить его. О том, что он че­ло­век боль­ной, я не знал. Меня по­ра­зи­ло его уви­деть таким боль­ным, хилым. Он, ми­мо­хо­дом, по­кло­нив­шись мне в ответ на мой по­клон, и остав­ляя после того меня без вни­ма­ния, по­до­шел и начал… Я был по­ра­жен и опе­ча­лен еще боль­ше пер­во­го впе­чат­ле­ния, лишь по­слы­ша­лись пер­вые звуки его го­ло­са… Голос его был сла­бый шепот, еле слыш­ный мне, хоть я сидел в двух шагах…». В то время Некра­со­ву еще не ис­пол­ни­лось 32 лет, а он про­из­во­дил впе­чат­ле­ние дрях­ло­го ста­ри­ка. Вся жизнь Некра­со­ва была свя­за­на с по­сто­ян­ной борь­бой: сна­ча­ла с ни­ще­той, потом с бо­лез­ня­ми, потом со стра­стью иг­ро­ка (он ре­гу­ляр­но про­иг­ры­вал прак­ти­че­ски все, что за­ра­ба­ты­вал). Вся эта жизнь была на­стро­е­на на жерт­ву и на стра­да­ния. По­это­му самые горь­кие, самые точ­ные и самые прон­зи­тель­ные слова были на­пи­са­ны Некра­со­вым в самом конце, в 1877 году. Неиз­вест­но, по­след­нее это сти­хо­тво­ре­ние или нет, но зву­чит оно как тра­ги­че­ское за­ве­ща­ние:

Чер­ный день! Как нищий про­сит хлеба,

Смер­ти, смер­ти я прошу у неба,

Я прошу ее у док­то­ров,

У дру­зей, вра­гов и цен­зо­ров,

Я взы­ваю к рус­ско­му на­ро­ду:

Коли мо­жешь, вы­ру­чай!

Окуни меня в живую воду,

Или мерт­вой в меру дай. («Чер­ный день! Как нищий про­сит хлеба…»)

За этим от­но­ше­ни­ем к жизни нет ис­кус­ствен­но­го стрем­ле­ния при­влечь вни­ма­ние к сво­е­му стра­да­нию, но есть опре­де­лен­ная по­зи­ция, ко­то­рая вы­ра­жа­ет­ся в на­стро­е­ние целой эпохи. Идея са­мо­по­жерт­во­ва­ния во имя на­ро­да, идея ис­ку­пи­тель­ной жерт­вы, когда граж­да­нин ста­но­вит­ся чем-то вроде дру­го­го Хри­ста, жерт­ву­ю­ще­го собой ради ис­куп­ле­ния гре­хов всего че­ло­ве­че­ства, ста­но­вит­ся самой ак­тив­ной и самой за­мет­ной фор­мой всей ли­те­ра­тур­ной жизни XIX века.

Вопросы к конспектам