Поэма М.Ю. Лермонтова «Демон»

Когда мы с вами го­во­ри­ли о ли­ри­ке Лер­мон­то­ва, то об­на­ру­жи­ли, что она глу­бо­ко про­ти­во­ре­чи­ва и, обык­но­вен­но, эти про­ти­во­ре­чия сни­ма­ют­ся толь­ко ху­до­же­ствен­ным, по­э­ти­че­ским тек­стом, ко­то­рый с внеш­ней сто­ро­ны вы­гля­дит как будто бы оче­вид­но, вполне внят­но и не тре­бу­ет ни­ка­ко­го ком­мен­та­рия.

Когда речь идет о выс­шем до­сти­же­нии Лер­мон­то­ва, о поэме «Демон», то эти осо­бен­но­сти по­э­ти­ки Лер­мон­то­ва со­хра­ня­ют­ся. Поэма вы­стра­и­ва­ет­ся на вроде бы вполне внят­ном и по­нят­ном сю­же­те о духе зла, ко­то­рый пы­та­ет­ся со­блаз­нить чи­стую, непо­роч­ную, зем­ную де­вуш­ку, но, к сча­стью, этот его умы­сел ока­зы­ва­ет­ся неудач­ным.

Но толь­ко на пер­вый взгляд все вы­гля­дит так по­нят­но и оче­вид­но. Про­бле­мы воз­ни­ка­ют сразу же, с фи­гу­ры са­мо­го де­мо­на. Из поэмы Лер­мон­то­ва не со­всем по­нят­но, кто он такой. С одной сто­ро­ны, Лер­мон­тов опи­ра­ет­ся, ко­неч­но, на биб­лей­скую тра­ди­цию о пад­шем духе, на мифы о любви ан­ге­лов к зем­ным жен­щи­нам. А с дру­гой сто­ро­ны, его соб­ствен­ный демон (это соб­ствен­ное со­чи­не­ние Лер­мон­то­ва, не име­ю­щее ни­ка­ких ана­ло­гов, ни­ка­ких ис­точ­ни­ков) не окру­жен ни­ка­ки­ми дру­ги­ми пер­со­на­жа­ми: ни небес­ны­ми, ни под­зем­ны­ми. Он оди­нок, он ме­чет­ся в пу­сты­нях мира, он на­пол­нен ску­кой, по­то­му что и зло, ко­то­рое он со­вер­ша­ет, не при­но­сит ему ни­ка­ко­го удо­вле­тво­ре­ния.

То не был ада дух ужас­ный, По­роч­ный му­че­ник – о нет! Он был похож на вечер ясный Ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет.

Рис. 1. Го­ло­ва Де­мо­на. (Ил. М.А. Вру­бе­ля, 1890 г.)

Как демон он дол­жен был бы от­ри­цать Бога, он дол­жен был бы от­ри­цать божье тво­ре­ние. При этом мотив влюб­лен­но­сти де­мо­на в Та­ма­ру обо­ра­чи­ва­ет­ся не толь­ко мо­ти­вом его воз­рож­де­ния, но и при­зна­ни­ем того, что все-та­ки в этом мире есть нечто уди­ви­тель­ное, нечто со­вер­шен­ное, что за­став­ля­ет де­мо­на при­знать, в конце кон­цов, право­ту бо­жье­го тво­ре­ния. Тра­ди­ци­он­ную ро­ман­ти­че­скую ком­по­зи­цию неба и земли, где все-та­ки под небом под­ра­зу­ме­ва­лось нечто ду­хов­ное, бо­же­ствен­ное, по­зи­тив­ное, а под зем­лей под­ра­зу­ме­ва­лось вре­мен­ное, тлен­ное, гре­хов­ное, Лер­мон­тов пе­ре­во­ра­чи­ва­ет бук­валь­ным об­ра­зом вверх тор­маш­ка­ми, по­то­му что небес­ным у него ока­зы­ва­ет­ся демон. Он же ока­зы­ва­ет­ся ис­ку­ша­ю­щим, со­блаз­ня­ю­щим. А с дру­гой сто­ро­ны, со­блаз­ня­ет и ис­ку­ша­ет он зем­ное су­ще­ство, ко­то­рое, в свою оче­редь, в поэме пред­став­ле­но как некий ангел зем­ной, как некая воз­мож­ность зем­но­го оправ­да­ния этого по­роч­но­го небес­но­го духа. Это об­сто­я­тель­ство само по себе по­рож­да­ет слож­ность в по­ни­ма­нии и тол­ко­ва­нии мно­гих мест. В первую оче­редь, по­ми­мо того, что демон со­блаз­ня­ет Та­ма­ру, мы с неко­то­рым удив­ле­ни­ем об­на­ру­жи­ва­ем си­ту­а­цию со­блаз­не­ния Та­ма­ры де­мо­на, когда он впер­вые ис­пы­ты­ва­ет чув­ства любви к ней:

И Демон видел… На мгно­ве­нье

Неизъ­яс­ни­мое вол­не­нье

В себе по­чув­ство­вал он вдруг.

Немой души его пу­сты­ню

На­пол­нил бла­го­дат­ный звук —

И вновь по­стиг­нул он свя­ты­ню

Любви, добра и кра­со­ты!..

То был ли при­знак воз­рож­де­нья?

Рис. 2. Демон и Та­ма­ра.(Ил. М.А. Зичи, 1871 г.)

Этот во­прос так и оста­нет­ся во­про­сом, мы не по­лу­чим на него пря­мо­го от­ве­та. Зато, об­на­ру­жим, что Лер­мон­тов в поэме пе­ре­пле­та­ет два вза­и­мо­ис­клю­ча­ю­щих сю­же­та. С одной сто­ро­ны, сюжет о воз­мож­ном ду­хов­ном воз­рож­де­нии, а с дру­гой – сюжет о со­блаз­не­нии зем­ной жен­щи­ны. Эти про­ти­во­ре­чия по­па­да­ют и в сам текст поэмы, в самые зна­ме­ни­тые ее места. На­при­мер, клят­ва де­мо­на:

Кля­нусь я пер­вым днем тво­ре­нья,

Кля­нусь его по­след­ним днем,

Кля­нусь по­зо­ром пре­ступ­ле­нья

И веч­ной прав­ды тор­же­ством.

Кля­ну­ся небом я и адом,

Зем­ной свя­ты­ней и тобой,

Кля­нусь твоим по­след­ним взгля­дом,

Твоею пер­вою сле­зой…

Хочу я с небом при­ми­рить­ся,

Хочу лю­бить, хочу мо­лить­ся.

Хочу я ве­ро­вать добру.

Дей­стви­тель­но, на пер­вый взгляд это вы­гля­дит, как убе­ди­тель­ная вполне клят­ва. Но клят­ва все-та­ки зву­чит в устах де­мо­на. Она вы­стра­и­ва­ет­ся так, что кля­нет­ся демон всем, а стало быть, ничем. Ему са­мо­му ничто не до­ро­го. Эта клят­ва вы­гля­дит, дей­стви­тель­но, со­блаз­ня­ю­щей и дву­смыс­лен­ной, равно как и его по­пыт­ка обер­нуть­ся доб­рым и незлоб­ным су­ще­ством, с одной сто­ро­ны, вы­гля­дит в устах де­мо­на убе­ди­тель­ней, а с дру­гой сто­ро­ны, на­пол­не­на со­мне­ни­ем и дву­смыс­лен­но­стью. Еще более неопре­де­лен­ным и стран­ным ста­но­вит­ся то, чем демон со­блаз­ня­ет Та­ма­ру, что он может ей пред­ло­жить. На­пом­ню, как демон он от­вер­га­ет все зем­ное.

И бу­дешь ты ца­ри­цей мира,

По­дру­га пер­вая моя;

Без со­жа­ле­нья, без уча­стья

Смот­реть на землю ста­нешь ты,

Где нет ни ис­тин­но­го сча­стья,

Ни дол­го­веч­ной кра­со­ты…

На­чи­на­ет он свой со­блазн так, а за­вер­ша­ет так:

И для тебя с звез­ды во­сточ­ной

Сорву венец я зо­ло­той;

Возь­му с цве­тов росы пол­ноч­ной;

Его усып­лю той росой;

Лучом ру­мя­но­го за­ка­та

Твой стан, как лен­той, обо­вью,

Ды­ха­ньем чи­стым аро­ма­та

Окрест­ный воз­дух напою;

Все­час­но див­ною игрою

Твои слух ле­ле­ять буду я;

Чер­то­ги пыш­ные по­строю

Из би­рю­зы и ян­та­ря;

Я опу­щусь на дно мор­ское,

Я по­ле­чу за об­ла­ка,

Я дам тебе все, все зем­ное –

Люби меня!..

Рис. 3. Демон и Та­ма­ра («Люби меня»). (Ил. М.А. Вру­бе­ля, 1890-91 гг.)

Мы толь­ко что от­рек­лись от всего зем­но­го, и тут же, в фи­на­ле, все это зем­ное пред­ло­жи­ли вновь Та­ма­ре в неком опо­э­ти­зи­ро­ван­ном, кон­цен­три­ро­ван­ном виде. Но это кон­цен­тра­ция все того же зем­но­го, всего того, что по су­ще­ству демон дол­жен был бы от­ри­цать. Это про­ти­во­ре­чие, никак невоз­мож­но уда­лить­ся от этого. Лер­мон­тов од­но­вре­мен­но пре­сле­ду­ет две про­ти­во­ре­ча­щие друг другу цели. С одной сто­ро­ны, он как небес­ный про­кля­тый дух пы­та­ет­ся воз­ро­дить­ся через оче­ло­ве­чи­ва­ние, а с дру­гой сто­ро­ны, этот же про­цесс од­но­вре­мен­но гла­за­ми Та­ма­ры уви­ден как про­цесс со­блаз­не­ния, и, в конце кон­цов, ее смер­ти. Но и это еще не все. Не со­всем по­нят­но, кто несет от­вет­ствен­ность за все про­ис­хо­дя­щее. Ведь, ка­жет­ся, что по­сколь­ку демон – пад­ший ангел, взбун­то­вав­ший­ся про­тив бога, а стало быть, он об­ла­да­ет некой соб­ствен­ной сво­бод­ной волей. А стало быть, мы долж­ны были пред­по­ло­жить, что его воз­рож­де­ние есть по­пыт­ка этого са­мо­го де­мо­на при­об­щить­ся к миру любви, добра и кра­со­ты. А с дру­гой сто­ро­ны, вдруг в фи­на­ле поэмы вы­яс­ня­ет­ся, что Та­ма­ра из­на­чаль­но, по бо­жье­му плану долж­на была ока­зать­ся зем­ной де­вуш­кой. За­ра­нее спла­ни­ро­ван­ной была ее смерть и по­пыт­ка за­брать ее из зем­но­го мира в рай­ский куст. Весь сюжет, ко­то­рый слу­чил­ся с де­мо­ном, неожи­дан­но ока­зы­ва­ет­ся всего лишь фраг­мен­том бо­жье­го плана, бо­жье­го за­мыс­ла. Демон ока­зы­ва­ет­ся не сво­бод­ным но­си­те­лем зла, а неким ин­стру­мен­том в руках бога. При­чем и та, и дру­гая вер­сия не ока­зы­ва­ют­ся един­ствен­ны­ми и окон­ча­тель­ны­ми. Они со­су­ще­ству­ют вза­им­но. Лер­мон­тов не пы­та­ет­ся рас­тол­ко­вать чи­та­те­лю эту по­след­нюю, некую ло­ги­че­скую прав­ду. И в этом уди­ви­тель­ное оба­я­ние поэмы, в этом уди­ви­тель­ная мно­го­знач­ность мно­гих сю­же­тов, мо­ти­вов и, в конце кон­цов, цен­траль­ных об­ра­зов этой поэмы, ко­то­рые в по­сле­ду­ю­щем по-раз­но­му вос­при­ни­ма­лись, тол­ко­ва­лись и осо­зна­ва­лись пи­са­те­ля­ми, по­эта­ми, му­зы­кан­та­ми.

В за­клю­че­ние нужно об­ра­тить вни­ма­ние на рас­сказ­чи­ка, ко­то­рый рас­ска­зы­ва­ет нам эту поэму с такой эпи­че­ской, фольк­лор­ной про­сто­той, не вда­ва­ясь в по­пыт­ки объ­яс­нить или мо­ти­ви­ро­вать как-то по­ступ­ки и внут­рен­ние пе­ре­жи­ва­ния пер­со­на­жей, по­то­му что для него это ле­ген­да как быль, по­это­му нет ре­зо­на со­мне­вать­ся в про­ис­хо­дя­щем. С дру­гой сто­ро­ны, этот же рас­сказ­чик жи­во­пи­су­ет нам окру­жа­ю­щий мир: ве­ли­ко­леп­ные горы Кав­ка­за, ко­то­рые, с одной сто­ро­ны, де­ла­ют эту ис­то­рию более ре­аль­ной, а с дру­гой – ри­су­ют нам божий мир в эго ве­ли­ко­ле­пии и кра­со­те, что про­ти­во­сто­ит той идее от­ри­ца­ния, ко­то­рой ис­пол­нен сам демон.

Таким об­ра­зом, при всей внеш­ней про­сто­те и внят­но­сти сю­же­та, из­нут­ри поэма Лер­мон­то­ва ока­зы­ва­ет­ся мно­го­знач­ным тек­стом. Об­ра­зы цен­траль­ных пер­со­на­жей на­пол­ня­ют­ся мно­го­знач­ны­ми от­тен­ка­ми, ко­то­рый Лер­мон­тов прин­ци­пи­аль­но не пы­та­ет­ся объ­яс­нить, све­сти к некой внят­ной и ло­ги­че­ской идее, со­зда­вая вот такой необы­чай­ный пучок смыс­лов внут­рен­них пе­ре­ли­вов, ко­то­рый со­став­ля­ют пре­лесть и оча­ро­ва­ние этой Лер­мон­тов­ской поэмы.

 2. «Лермонтов и «Демон»

Сама по себе тема де­мо­на для твор­че­ства Лер­мон­то­ва необыч­на по сво­е­му мас­шта­бу и объ­е­му. Впер­вые он об­ра­ща­ет­ся к этой теме в 1829 году, на­пи­сав сти­хо­тво­ре­ние «Мой демон», где ри­су­ет порт­рет неко­го де­мо­ни­че­ско­го су­ще­ства:

Со­бра­нье зол его сти­хия.

Но­сясь меж дым­ных об­ла­ков,

Он любит бури ро­ко­вые,

И пену рек, и шум дуб­ров.

Меж ли­стьев жел­тых, об­ле­тев­ших,

Стоит его недвиж­ный трон;

На нем, средь вет­ров оне­мев­ших,

Сидит уныл и мра­чен он.

Он недо­вер­чи­вость все­ля­ет,

Он пре­зрел чи­стую лю­бовь,

Он все мо­ле­нья от­вер­га­ет,

Он рав­но­душ­но видит кровь,

И звук вы­со­ких ощу­ще­ний

Он давит го­ло­сом стра­стей,

И муза крот­ких вдох­но­ве­ний

Стра­шит­ся незем­ных очей.

В дан­ном слу­чае этот пер­со­наж вполне од­но­зна­чен, что на­зы­ва­ет­ся, он яв­ля­ет собою «со­бра­нье зол». С дру­гой сто­ро­ны, через несколь­ко лет, в 1831 году, Лер­мон­тов, про­дол­жая раз­ви­вать эту же самую тему, на­пи­шет ва­ри­а­цию, при ко­то­рой речь пой­дет не толь­ко о фи­гу­ре де­мо­на, а о фи­гу­ре со­блаз­ня­ю­ще­го де­мо­на. Ли­ри­че­ский герой будет этим де­мо­ном со­блаз­нять­ся. И со­блазн тут будет вы­гля­деть несколь­ко неожи­дан­но и ори­ги­наль­но:

И гор­дый демон не от­ста­нет,

Пока живу я, от меня

И ум мой оза­рять он ста­нет

Лучом чу­дес­но­го огня;

По­ка­жет образ со­вер­шен­ства

И вдруг от­ни­мет на­все­гда

И, дав пред­чув­ствия бла­жен­ства,

Не даст мне сча­стья ни­ко­гда.

А вот в фи­наль­ном ва­ри­ан­те поэмы, в 1838 году, две эти по­зи­ции со­еди­нят­ся вме­сте. С одной сто­ро­ны, там будет демон с со­бра­ни­ем зла, прав­да, пы­та­ю­щий­ся воз­ро­дить­ся, а с дру­гой сто­ро­ны, там будет со­блаз­нен­ная им Та­ма­ра, и со­блаз­нять он будет ее об­ра­за­ми со­вер­шен­ства: «Лучом чу­дес­но­го огня». И в этом от­но­ше­нии поэма как бы со­еди­нит два мо­ти­ва: мотив де­мо­на и мотив со­блаз­нен­ной де­мо­ном девы.

На­пом­ним, что к самой поэме Лер­мон­тов будет дви­гать­ся очень долго: если пер­вые об­ра­ще­ния свя­за­ны с 1829 годом, то фи­наль­ный ва­ри­ант (и это будет уже 8-я ре­дак­ция поэмы) будет со­здан толь­ко в 1838 году.

Рис. 4. Ав­то­граф поэмы. (2-я ре­дак­ция, 1830 г.)

По­это­му ста­но­вит­ся по­нят­но, что сам по себе образ де­мо­на для Лер­мон­то­ва ока­зал­ся крайне зна­чи­мым, про­ни­зы­ва­ю­щим все его твор­че­ство на про­тя­же­нии мно­гих лет.

 3. «Лермонтов и Пушкин»

На­пом­ним, что ис­точ­ни­ков об­ра­за де­мо­на у Лер­мон­то­ва было до­ста­точ­но: и биб­лей­ская тра­ди­ция, и за­пад­но­ев­ро­пей­ская ли­те­ра­тур­ная тра­ди­ция (на­при­мер, «Фауст» Гете),

Рис. 5. И.В. Гёте

и, ра­зу­ме­ет­ся, рус­ская. Из рус­ской, в первую оче­редь, можно об­ра­тить вни­ма­ние на твор­че­ство Пуш­ки­на,

Рис. 6. А.С. Пуш­кин

на сти­хо­тво­ре­ние «Ангел», ко­то­рое по су­ще­ству раз­во­ра­чи­ва­ет одну из сю­жет­ных линий бу­ду­щей Лер­мон­тов­ской поэмы: линию, свя­зан­ную с влюб­лен­ным де­мо­ном:

В две­рях эдема ангел неж­ный

Гла­вой по­ник­шею сиял,

А демон мрач­ный и мя­теж­ный

Над ад­ской без­дною летал.

Дух от­ри­ца­нья, дух со­мне­нья

На духа чи­сто­го взи­рал

И жар неволь­ный уми­ле­нья

Впер­вые смут­но по­зна­вал.

«Про­сти, он рек, тебя я видел,

И ты неда­ром мне сиял:

Не всё я в небе нена­ви­дел,

Не всё я в мире пре­зи­рал».

И невзи­рая на ори­ги­наль­ность самой по себе по­ста­нов­ки во­про­са («влюб­лен­ный демон»), все осталь­ное носит у Пуш­ки­на вполне клас­си­че­ский ха­рак­тер: ангел на­хо­дит­ся на небе­сах, демон мрач­ный снизу смот­рит на него. Более того, перед нами две ду­хо­вые сущ­но­сти. У Лер­мон­то­ва же вся си­ту­а­ции ме­ня­ет­ся: демон ока­зы­ва­ет­ся жи­те­лем небес, влюб­лен­но­го не в ан­ге­ла, а в зем­ную де­вуш­ку. И по­это­му вся си­ту­а­ция Лер­мон­тов­ской поэмы при­об­ре­та­ет глу­бо­ко про­ти­во­ре­чи­вый и стран­ный ха­рак­тер.

 4. «Лермонтов и Блок»

Осо­бая мно­го­знач­ность и неопре­де­лен­ность Лер­мон­тов­ских об­ра­зов была той воз­мож­но­стью, ко­то­рая была ис­поль­зо­ва­на по­сле­ду­ю­щи­ми пи­са­те­ля­ми, ху­дож­ни­ка­ми, му­зы­кан­та­ми, ин­тер­пре­ти­ру­ю­щи­ми Лер­мон­тов­скую поэму. Среди этих ин­тер­пре­та­то­ров были почти кон­ге­ни­аль­ные со­твор­цы, если вспом­нить кар­ти­ны Вру­бе­ля,

Рис. 7. М.А. Вру­бель. (Ав­то­порт­рет, 1904 г.) свя­зан­ные с ил­лю­стра­ци­ей поэмы «Демон», и твор­че­ство Блока.

Рис. 8. А.А. Блок

Вспом­ним его сти­хо­тво­ре­ние «Демон» 1910 года, ко­то­рое раз­во­ра­чи­ва­ет мо­ти­вы Лер­мон­тов­ско­го де­мо­на:

Иди, иди за мной – по­кор­ной

И вер­ною моей рабой.

Я на сверк­нув­ший гре­бень гор­ный

Взле­чу уве­рен­но с тобой.

Я про­не­су тебя над без­дной,

Ее без­дон­но­стью драз­ня.

Твой будет ужас бес­по­лез­ный

Лишь вдох­но­ве­ньем для меня.

И, оне­мев от удив­ле­нья,

Ты у́зришь новые миры –

Неве­ро­ят­ные ви­де­нья,

Со­зда­ния моей игры…

Дрожа от стра­ха и бес­си­лья,

Тогда шеп­нешь ты: от­пу­сти…

И, рас­пу­стив ти­хонь­ко кры­лья,

Я улыб­нусь тебе: лети.

И под бо­же­ствен­ной улыб­кой,

Уни­что­жа­ясь на лету,

Ты по­ле­тишь, как ка­мень зыб­кий,

В си­я­ю­щую пу­сто­ту…

Со­вер­шен­но оче­вид­но, что в Лер­мон­тов­ском «Де­моне» Блок вы­де­лит ин­те­ре­су­ю­щие его темы: свое­во­лие, амо­ра­лизм де­мо­на, его непод­чи­нен­ность че­ло­ве­че­ским за­ко­нам и ар­ти­стизм, со­еди­не­ние кра­со­ты и смер­ти. Все это при­бли­жа­ет нас к дру­гой теме, Бло­ков­ской, ко­то­рая тоже может быть осмыс­ле­на в кон­тек­сте, раз­ви­ва­ю­щем Лер­мон­тов­ские тра­ди­ции. Это будет образ музы, ко­то­рая вклю­чит в себя де­мо­ни­че­ские мо­ти­вы, за­став­ляя вспом­нить не толь­ко поэму «Демон», но и ран­нее сти­хо­тво­ре­ние Лер­мон­то­ва «Мо­лит­ва», где как раз твор­че­ство, вдох­но­ве­ние при­пи­са­ны де­мо­ни­че­ско­му на­ча­лу, а не бо­же­ствен­но­му. И вот сти­хо­тво­ре­ние 1912 года «К музе»:

Есть в на­пе­вах твоих со­кро­вен­ных

Ро­ко­вая о ги­бе­ли весть.

Есть про­кля­тье за­ве­тов свя­щен­ных,

По­ру­га­ние сча­стия есть.

И такая вле­ку­щая сила,

Что готов я твер­дить за мол­вой,

Будто ан­ге­лов ты низ­во­ди­ла,

Со­блаз­няя своей кра­со­той...

Зла, добра ли? – Ты вся – не от­сю­да.Муд­ре­но про тебя го­во­рят:Для иных ты – и Муза, и чудо.Для меня ты – му­че­нье и ад.Я не знаю, зачем на рас­све­те,В час, когда уже не было сил,Не погиб я, но лик твой за­ме­тилИ твоих уте­ше­ний про­сил?……………………………………И была ро­ко­вая от­ра­даВ по­пи­ра­ньи за­вет­ных свя­тынь,И безум­ная серд­цу усла­да –Эта горь­кая страсть, как по­лынь!

Со­вер­шен­но оче­вид­но, что Блок по-сво­е­му твор­че­ски пе­ре­ра­ба­ты­ва­ет то на­сле­дие, ко­то­рое было со­зда­но еще в 1830-е годы Лер­мон­то­вым.

Вопросы к конспектам