Натуральная школа
1. История становления натуральной школы
Эпоха 1840-х годов достаточно сложна в литературном отношении. Уходят великие писатели: в 1837 г. погибает Пушкин (рис. 1),
Рис. 1. А.С. Пушкин
в 1841 – Лермонтов (рис. 2),
Рис. 2. М.Ю. Лермонтов
и возникает ощущение, что литературная сцена несколько опустела. Но в этот же момент на нее поднимается новое поколение писателей, которые рождены были примерно около 1820-го года. Кроме того, в этот же момент из Москвы в Петербург перебирается знаменитый критик В.Г. Белинский (рис. 3),
Рис. 3. В.Г. Белинский
который становится главным идейным вдохновителем и вождем этого кружка молодых писателей, которые, в свою очередь, порождают новое литературное направление.
Название этого направления определилось не сразу, хотя мы его знаем как натуральную школу. Хотя есть и другие названия: натуральное направление в литературе, гоголевская школа, гоголевское направление в литературе. При этом имелось в виду, что учителем и непререкаемым авторитетом для этих молодых писателей был Н.В. Гоголь (рис. 4),
Рис. 4. Н.В. Гоголь
который в этот период почти ничего не пишет, находится за границей, но он автор великих, обладающих огромным авторитетом, произведений: Петербургские повести, сборник «Миргород», первый том «Мертвых душ».
Откуда же возникает сама идея изображать общество во всех его деталях? Именно такая идея, пропагандируемая Белинским и поддержанная молодым кругом писателей (Некрасов (рис. 5),
Рис. 5. Н.А. Некрасов
Тургенев (рис. 6),
Рис. 6. И.С. Тургенев
Достоевский (рис. 7),
Рис. 7. Ф.М. Достоевский
Григорович (рис. 8),
Рис. 8. Д.В. Григорович
Дружинин (рис. 9),
Рис. 9. А.В. Дружинин
Даль (рис. 10)
Рис. 10. В.И. Даль
и др.). Необычайно важным для этого кружка молодых писателей становится среда, которая понимается очень широко: и как непосредственное окружение человека, и как эпоха, и как общественный организм в целом. Так откуда возникла идея изображать общественный организм во всех его достоинствах и недостатках? Идея эта пришла с Запада: во Франции и Англии в 1830-х – начале 1840-х гг. такого рода произведения появлялись в массовом порядке. А породило эту идею явление внелитературное. Причина этому – огромные, очень важные открытия, которые были совершены в 1820–30-е гг. в области естественных наук. К тому времени несколько ослаб церковный запрет на анатомирование, возникли анатомические театры, и было узнано необычайно много об анатомии и физиологии человека.
Соответственно, если в таких деталях был узнан организм человека, то появилась возможность лечить многие до того времени неизлечимые болезни. Но происходит любопытный перенос с организма человека на организм общества. И возникает идея: если изучить общественный организм во всех его деталях, то возможно будет устранить кричащие противоречия и излечить социальные болезни общества. Появляется масса так называемых физиологий, рассказывающих о социальных группах, о представителей отдельных профессий, о социальных типах, часто встречающихся в обществе. Такого рода литература выходит часто анонимно и походит на журналистские расследования. Вот, например, произведения, вышедшие во Франции: «Физиология Парижа», «Физиология Гризетки», «Физиология женатого мужчины», причем речь в нем идет отнюдь не о его интимной жизни, а о том, как он проводит день, как общается с близкими. Физиология лавочника, физиология продавца или продавщицы, физиология актрисы. Были даже физиологии, посвященные предметам: физиология зонтика, физиология шляпы или физиология омнибуса. В этом жанре начинал работать Бальзак во Франции (рис. 11),
Рис. 11. Оноре де Бальзак
Диккенс в Англии (рис. 12),
Рис. 12. Ч. Диккенс
который посвятил много времени исследованию общественных язв. И эта идея приходит в Россию – изучать неблагополучную среду – такую задачу ставят перед собой молодые писатели под руководством Белинского. Вскоре появляется первое произведение, первый коллективный сборник, который является манифестом этого рождающегося направления. Это «Физиология Петербурга» (рис. 13).
Рис. 13. Титульный лист издания «Физиология Петербурга» (1845)
Здесь и статьи Белинского: «Петербург и Москва», «Александринский театр», «Петербургская литература»; и очерк Даля «Петербургский дворник», который вышел под псевдонимом Казак Луганский; и «Петербургские углы», отрывок из ненаписанного Некрасовым романа «Жизнь и похождения Тихона Тростникова». Таким образом, формируется направление. Любопытно то, что название этому направлению – «натуральная школа» – дал его идейный враг – Ф.В. Булгарин (рис. 14),
Рис. 14. Ф.В. Булгарин
который также являлся и врагом Пушкина, и противником Гоголя. Булгарин в своих статьях беспощадно осуждал представителей нового поколения, говорил о низменном, грязном интересе к неприглядным деталям общественного бытия, называл грязным натурализмом то, что молодые писатели пытались сделать. Белинский подхватил это слово и сделал его девизом всего направления. Таким образом, название школы, группы молодых литераторов и того, что они делали, постепенно устоялось.
2. Первый этап натуральной школы
Натуральная школа как явление развивалась достаточно быстро, и обычно говорят о трех этапах, или направлениях, этой школы. Первое направление – очерковое. То, что делали молодые писатели, может напомнить журналистское расследование. Например, Григорович заинтересовался обыденным явлением, которое ему показалось загадочным, – петербургские шарманщики. Все слышат их звуки, но откуда они берутся и куда деваются, где они столуют, ночуют, на что они надеются? И Григорович в буквальном смысле предпринимает журналистское расследование. Он одевается потеплее и попроще и отправляется бродить с шарманщиками. Таким образом он провел около двух недель и выяснил всё. Результатом этого расследования явился очерк «Петербургские шарманщики», который тоже был опубликован в «Физиологии Петербурга». В. Даль заинтересовался колоритным, интересным образом петербургского дворника. С большим интересом описывает он в одноименном произведении и внешность этого социального типажа, и обстановку его каморки и не чуждается даже самых неприглядных деталей. Например, Даль говорит о том, что у дворника было полотенце, но собаки, часто забегавшие в каморку, поминутно принимали это полотенце за съедобный предмет, столь грязным и засаленным оно было. Еще более ярко и вызывающе прозвучал отрывок из романа Некрасова «Петербургские углы». Начинается он с вполне журналистского описания такое петербургского явления, как третий двор. «Знаете ли вы, что такое третий двор?» – спрашивает автор. Говорится о том, что первые дворы сохраняют благопристойность и парадный вид. Затем, если пройти под арку, объявится второй двор. Он находится в тени, там грязновато, неприглядно, но если приглядеться повнимательнее, то можно увидеть низкую арку, которая напоминает собачий лаз. И если протиснуться туда, то предстанет во всей красе третий двор. Туда никогда не попадает солнце, эти дворы украшены страшной зловонной лужей. Именно таким путем идет молодой герой Некрасова и пытается найти себе место в ночлежке. С тревогой и трепетом глядит он на эту огромную лужу, которая полностью перекрывает вход в ночлежку. Вход в ночлежку выглядит как зловонная дыра. Герой ощущает, что не сможет пройти в ночлежку, миновав эту лужу, над которой роями летают зеленые мухи и которая кишит белыми червяками. Естественно, что такие детали прежде не могли служить предметом рассмотрения для литературы. Писатели нового поколения действуют бесстрашно: они сами исследуют жизнь и предъявляют читателю результаты своего исследования. Но почему мы говорим именно о журналистском расследовании, почему мы называем это направление очерковым? Потому что здесь нет, как правило, какого-то художественного сюжета, личности героев совершенно не интересуют писателя или они переходят на второй план. Важна именно натура. Девизом этого направления можно избрать такую фразу: «Такова жизнь. Вот смотри, читатель, может, ты удивишься, может быть, ужаснешься, но жизнь именно такова. Необходимо знать общественный организм». При этом можно отметить некую механистичность подхода, характерную и для западных писателей, и для молодых российских. Общество представлялось ими как некий организм, сродни человеческому. Вот, скажем, во французских физиологиях предполагалось, что у такого организма есть легкие, кровеносная, пищеварительная и даже выделительная система. Легкими, например, объявлялись многочисленные сады и городские парки; кровеносная система представлялась в виде финансовой системы, которая омывает все части этого организма; пищеварение сравнивалось ими с рынком, который в Париже назывался «Чрево Парижа»; соответственно, выделительная система – это канализация. В Париже молодые писатели отваживались лазить в парижскую клоаку и производить там всякого рода изыскания. Точно так же и писатели в Петербурге отваживались на самые рискованные экспедиции, чтобы узнать все мельчайшие детали и изъяны общественного организма. Определенное влияние на очерковую прозу начала 1840-х оказало и открытие Дагером (рис. 15)
Рис. 15. Л. Ж. М. Дагер
фотографии в 1839 году. Его именем был назван первый способ фотографирования: дагерротип.
Дагерротип – это снимок, сделанный по способу дагерротипии.
Дагерротипия – это способ непосредственного получения при съёмке позитивного изображения.
Очерковый метод иногда в России называли дагерротипным, т. е. это метод как бы прямого фотографирования бытия. Делается моментальный снимок жизни, а дальше дело читателя, как к этому относиться. Главная цель – познавательная.
Но, разумеется, художественная литература не стоит на месте, и без отношения автора достаточно трудно было предъявлять все новые изъяны действительности. Автор должен был выразить свое внутреннее отношение к происходящему, этого ждали и читатели.
3. Второй этап натуральной школы
Поэтому достаточно быстро появляется новое направление, или следующий этап в развитии натуральной школы, – сентиментально-натуральное (1846). Новым девизом направления становится вопрос: «И это жизнь? Такова ли должна быть жизнь?» В 1846 году выходит следующее знаковое издание: «Петербургский сборник».
Рис. 16. Титульный лист издания «Петербургский сборник» (1846)
Самыми главными произведениями для писателей этого направления являются знаменитая «Шинель» Гоголя и «Станционный смотритель» Пушкина. Вот те образцы, с которыми хотелось сравняться, но это получалось далеко не у всех. Молодые писатели стремились изобразить жизнь маленького, несчастного, угнетаемого человека. Как правило, это был петербургский чиновник. Постепенно возникли и образы крестьян (повесть Григоровича «Антон Горемыка», где на несчастного крестьянина, как шишки на бедного Макара, сыплются горести со всех сторон). Но молодым писателям казалось, что Гоголь в своей «Шинели» несколько жестко и не совсем гуманно отнесся к Акакию Акакиевичу Башмачкину. Мы видим целый ряд несчастий, которые преследуют гоголевского героя, но мы не видим, как относится герой к миру, к жизни, не видим его мыслей, мы не присутствуем внутри души этого персонажа. Молодым писателям хотелось этот образ как-то смягчить и «степлить». И возникает целая серия произведений, в которых так же страдает и мучается в огромном, холодном, бесчеловечном городе маленький чиновник, но у него появляются привязанности, скажем, к жене, к дочери, к собаке. Таким образом молодые писатели хотели усилить гуманистическую сторону повествования. Но на практике получалось, что высоты гоголевской они достигнуть не могли. Ведь для Гоголя не то важно, что чувствует его герой, а то, что он человек, он наш брат и имеет право на тепло, на участок, где его никто не тронет. У Акакия Акакиевича такой ниши не оказывается – он погибает от холода, от равнодушия окружающего мира. Вот гоголевская идея, а в многочисленных очерках и рассказах сентиментально-натурального направления все выглядит несколько проще и примитивнее.
Огромным исключением на этом фоне является повесть Ф.М. Достоевского «Бедные люди», опубликованная в «Петербургском сборнике». Во многом благодаря этой повести сборник получил огромную известность и был издан невероятным по тем временам тиражом в 5 000 экземпляров, который разошелся очень быстро. Так вот герой повести «Бедные люди» Макар Девушкин – мелкий чиновник. Он нищ, бесприютен, он снимает не комнату, а угол в кухне, где чад, вонь, где его беспокоят вопли гостей. Казалось бы, мы должны испытывать к нему только жалость. Но Достоевский ставит вопрос совершенно по-другому: его маленькие люди, безусловно, бедны, но бедны в отсутствии денег, а душевно и духовно эти люди богатые. Они способны на высокое самопожертвование: они готовы отдать последнее, не задумываясь. Они способны к саморазвитию: они читают книги, задумываются над судьбой героев Гоголя и Пушкина. Они способны писать друг другу прекрасные письма, ведь эта повесть в письмах: письма пишет Варенька Добросёлова, а отвечает ей Макар Девушкин. Таким образом, Достоевский в каком-то смысле сразу перешагнул через достаточно узкие рамки сентиментально-натурального направления. Не просто сочувствие к героям вызывает его повесть, но глубокое к ним уважение. А духовно бедными оказываются в этой повести сильные мира сего.
4. Третий этап натуральной школы
Таким образом, первые два направления проявились достаточно быстро, и вслед за ними проявляется и третье направление, или третий этап развития натуральной школы. Вопрос среды по-прежнему важен для писателя, но теперь появляется идея ярче осветить самого героя. Третий уровень – это уровень большой повести, или романа. И вот здесь русская литература совершает открытие мирового класса: введение в гоголевскую среду героя онегинско-печоринского типа. Гоголевская среда – это та среда, которая щедро и ярко изображена в произведениях Гоголя. И вот в такую серую, безнадежную среду вводится герой яркий, образованный, умный, сохранивший рудименты совести. Т.е. герой, похожий на Онегина или на Печорина. При таком соединении возникнет следующее: среда будет мучить, давить героя. А дальше сюжет может пойти по двум направлениям. Первое направление. Герой держится стойко и не уступает среде ни в чем, а среда – это судьба, жизнь, которая дается человеку только один раз. Герой отказывается иметь дело с пошляками, служить в департаменте, где занимаются бессмысленными и пошлыми делами, он хочет проявить себя как-то, но ситуация такова, что проявить себя герой не может. И в какой-то момент герой может прийти к выводу, что жизнь прошла даром, он ничего не сумел совершить, он не сумел победить среду, хотя и остался верен своим убеждениям и идеалам. Он превращается в умную ненужность. И горько герою осознавать такой финал собственной жизни. Всё это является проблематикой романа А.И. Герцена «Кто виноват?» (рис. 17)
Рис. 17. Обложка издания романа «Кто виноват?»
Второе направление. Герой ощущает полную бесперспективность и безнадежность следовать своим чистым юношеским идеалам. Все-таки жизнь сильнее, и ему приходится уступить, примириться. Герою кажется, что он сохраняет верность себе, но среда наступает неумолимо и в какой-то момент подавляет героя настолько, что он исчезает как личность, он превратился в такого же пошляка, как и окружающие. Иногда герой понимает это, а иногда даже не в силах осознать страшную трансформацию, с ним произошедшую. Это проблематика романа И.А. Гончарова «Обыкновенная история» (рис. 18).
Рис. 18. Обложка издания романа «Обыкновенная история»
5. Подведение итогов
Оба эти романа выходят в 1847 году и знаменуют начало третьего этапа натуральной школы.
Но мы говорим о натуральной школе применительно к 1840-м годам. А в конце 40-х происходит целый ряд событий: умирает Белинский, оказывается под арестом и приговоренным к казни, но затем сосланным в далекий Омский острог Достоевский. И получается так, что писатели идут теперь своим путем и наиболее крупные классики уже сами себе создают определенное направление. Поэтому мы говорим, что пора ученичества, общего труда и выработки идеологии приходится именно на 40-е годы XIX века.