Николай Гумилёв. «Записки кавалериста». Позднее творчество: «Колчан», «Костёр», «Огненный столп»

 1. Вступление

В на­ча­ле Пер­вой ми­ро­вой войны Н. Гу­ми­ле­ву уже 28 лет.  Он  че­ло­век из­вест­ный как поэт, как уче­ный. « Поэт, пу­те­ше­ствен­ник, воин, герой – это его офи­ци­аль­ная био­гра­фия, с этим спо­рить нель­зя»,- пи­са­ла о нем И. Одо­ев­ская.

Гу­ми­лев -  че­ло­век дей­ствия, по­сту­па­ет доб­ро­воль­цем в улан­ский полк и за­слу­жи­ва­ет за храб­рость два Ге­ор­ги­ев­ских кре­ста. 

Рис. 1. Се­мей­ная фо­то­гра­фия

Гу­ми­лев на неко­то­рое время  при­ез­жа­ет в Пе­тер­бург и чи­та­ет свои стихи. « Это  было се­рьез­но – весь он,  бла­го­го­вей­но», - вспо­ми­нал Ю. Ни­коль­ский.

В конце 1915 вы­хо­дит сбор­ник «Кол­чан», в жур­на­лах пе­ча­та­ют­ся его дра­ма­тур­ги­че­ские про­из­ве­де­ния — «Дитя Ал­ла­ха» (в «Апол­лоне») и «Гондла» (в «Рус­ской мысли»). Здесь по­яв­ля­ет­ся образ войны. 

Рис. 2. Об­лож­ка сбор­ни­ка Н. Гу­ми­ле­ва «Кол­чан»

 2. Гумилев на войне. Образ войны

С на­ча­лом пер­вой ми­ро­вой войны поэт по­сту­пил доб­ро­воль­цем в улан­ский полк, за уча­стие в бо­е­вых дей­стви­ях был на­граж­ден двумя Ге­ор­ги­ев­ски­ми кре­ста­ми. 

Рис. 3. Ге­ор­ги­ев­ский крест

 3. «Записки кавалериста»

О своем уча­стии в боях поэт рас­ска­зал в «За­пис­ках ка­ва­ле­ри­ста» (1915–1916).

Война.

Как со­ба­ка на цепи тя­же­лой,

Тяв­ка­ет за лесом пу­ле­мет,

И жуж­жат шрап­не­ли, слов­но пчелы,

Со­би­рая яр­ко-крас­ный мед.

А «ура» вдали — как будто пенье

Труд­ный день окон­чив­ших жне­цов.

Ска­жешь: это — мир­ное се­ле­нье

В самый бла­гост­ный из ве­че­ров.

И во­ис­ти­ну свет­ло и свято

Дело ве­ли­ча­вое войны.

Се­ра­фи­мы, ясны и кры­ла­ты,

За пле­ча­ми во­и­нов видны.

Тру­же­ни­ков, мед­лен­но иду­щих,

На полях, омо­чен­ных в крови,

По­двиг се­ю­щих и славу жну­щих,

Ныне, Гос­по­ди, бла­го­сло­ви.

Как у тех, что гнут­ся над сохою,

Как у тех, что молят и скор­бят,

Их серд­ца горят перед Тобою,

Вос­ко­вы­ми свеч­ка­ми горят.

 

Но тому, о Гос­по­ди, и силы

И по­бе­ды цар­ский час даруй,

Кто по­вер­жен­но­му ска­жет: «Милый,

Вот, прими мой брат­ский по­це­луй!»

1914

 

Здесь тор­же­ствен­ный строй стиха.

На­стро­е­ние.

Та стра­на, что могла быть раем,

Стала ло­го­ви­щем огня.

Мы чет­вер­тый день на­сту­па­ем,

Мы не ели че­ты­ре дня.

Но не надо яства зем­но­го

В этот страш­ный и свет­лый час,

От­то­го, что Гос­подне слово

Лучше хлеба пи­та­ет нас.

И за­ли­тые кро­вью неде­ли

Осле­пи­тель­ны и легки.

Надо мною рвут­ся шрап­не­ли,

Птиц быст­рей взле­та­ют клин­ки.

Я кричу, и мой голос дикий.

Это медь уда­ря­ет в медь.

Я, но­си­тель мысли ве­ли­кой,

Не могу, не могу уме­реть.

Слов­но мо­ло­ты гро­мо­вые

Или волны гнев­ных морей,

Зо­ло­тое серд­це Рос­сии

Мерно бьет­ся в груди моей.

И так слад­ко ря­дить По­бе­ду,

Слов­но де­вуш­ку, в жем­чу­га,

Про­хо­дя по дым­но­му следу

От­сту­па­ю­ще­го врага.

1914

Смерть ли­ше­на ми­сти­че­ской силы, она обыч­ная  (стих «Ра­бо­чий»).

По­яв­ля­ет­ся чув­ство недо­уме­ния в со­че­та­нии с обыч­ной жизни.

Стра­да­ния на войне, где все про­сто и по­нят­но (кто друг, кто враг). Ис­то­рия на войне при­сут­ству­ет и в про­за­и­че­ских днев­ни­ко­вых за­мет­ках Гу­ми­ле­ва (очер­ки, ре­пор­та­жи). В «Бир­же­вых ве­до­мо­стях» в 1915 пуб­ли­ку­ют­ся его «За­пис­ки ка­ва­ле­ри­ста». Гу­ми­лев воз­вра­ща­ет­ся домой. Он много тру­дит­ся, чи­та­ет лек­ции. Он ста­но­вит­ся пред­се­да­те­лем  Союза по­этов.

Пишет новые сбор­ни­ки, где Гу­ми­лев дру­гой, он опи­сы­ва­ет по­все­днев­ность в со­че­та­нии с ин­то­на­ци­ей тор­же­ствен­но­сти («Ко­стер, «Ог­нен­ный столп»).

 4. Сборники: «Костер» и « Огненный столп»

В сбор­ни­ке «Ко­стер» (1918), куда вошли стихи, со­здан­ные в 1916–1917 годах, поэт про­дол­жа­ет ис­сле­до­вать пла­сты ми­ро­вой куль­ту­ры. На этот раз он об­ра­ща­ет­ся к ан­тич­но­му ис­кус­ству, со­зда­вая гимн Нике Са­мо­фра­кий­ской, на­хо­дя­щей­ся в Лувре, пред­став­ляя ее «с про­стер­ты­ми впе­ред ру­ка­ми».

Рис.4. Об­лож­ка сбор­ни­ка Н. Гу­ми­ле­ва «Ко­стер»

В этой же книге сти­хов Гу­ми­лев вос­со­зда­ет в своем во­об­ра­же­нии Нор­ве­гию, со­от­но­ся ее людей и пей­за­жи с об­ра­за­ми Иб­се­на и Грига; Шве­цию и ее «смя­тен­ный, нестрой­ный Сток­гольм». Но здесь же вы­зре­ва­ет и рус­ская тема. Мно­гие осо­бен­но­сти этого сбор­ни­ка можно об­на­ру­жить в сти­хо­тво­ре­нии «Осень»: «Оран­же­во–крас­ное небо… / По­ры­ви­стый ветер ка­ча­ет / Кро­ва­вую гроздь ря­би­ны». За­ко­но­мер­но среди сти­хов о род­ных про­сто­рах, ря­би­но­вой осени, «медом пах­ну­щих лугов» дет­ства воз­ни­ка­ют стро­ки об ис­кус­стве ино­ков и оза­ре­ни­ях Ан­дрея Руб­ле­ва, его ико­нах и фрес­ках

По­яв­ля­ет­ся проза жизни, ко­то­рая  от­кры­ва­ет воз­мож­ность го­во­рить об обыч­ной жизни.

Автор го­во­рит о том, что он видит как наяву. Это со­вер­шен­но новые стихи Гу­ми­ле­ва.

По­э­зия Гу­ми­ле­ва близ­ка по­э­зии Некра­со­ва.

Рис.5. Сбор­ник Н. Гу­ми­ле­ва  « Ог­нен­ный столп»

Поэт под­го­тав­ли­ва­ет к пе­ча­ти и новый зна­чи­тель­ный сбор­ник сти­хов — «Ог­нен­ный столп». В него вошли про­из­ве­де­ния, со­здан­ные в те­че­ние трех по­след­них лет жизни поэта, пре­иму­ще­ствен­но фи­ло­соф­ско­го ха­рак­те­ра («Па­мять», «Душа и тело», «Ше­стое чув­ство» и др.). На­зва­ние сбор­ни­ка, по­свя­щен­но­го вто­рой жене Гу­ми­ле­ва Анне Ни­ко­ла­евне Эн­гель­гардт, вос­хо­дит к биб­лей­ской об­раз­но­сти, вет­хо­за­вет­ной «Книге Нее­мии».  

Среди луч­ших сти­хо­тво­ре­ний новой книги — «За­блу­див­ший­ся трам­вай», самое зна­ме­ни­тое и од­но­вре­мен­но слож­ное и за­га­доч­ное про­из­ве­де­ние. В этом сти­хо­тво­ре­нии можно вы­де­лить три ос­нов­ных плана. Пер­вый из них — рас­сказ о ре­аль­ном трам­вае, ко­то­рые про­де­лы­ва­ет свой необыч­ный путь. Без­оста­но­воч­но мчат­ся ва­го­ны по рель­сам и быст­рый бег трам­вая пре­вра­ща­ет­ся в полет — ре­аль­ность сме­ня­ет­ся фан­та­сти­кой. Необыч­но уже то, что трам­вай «за­блу­дил­ся». Сим­во­ли­ка этого «блуж­да­ния» про­яс­ня­ет­ся, когда мы по­сти­га­ем вто­рой план сти­хо­тво­ре­ния. Это по­э­ти­че­ская ис­по­ведь ли­ри­че­ско­го героя о самом себе. И ли­ри­че­ский герой, и автор про­ро­чат свою близ­кую смерть. Оба на­ме­чен­ных плана сбли­жа­ют­ся. В своих ду­хов­ных ис­ка­ни­ях и в своей се­мей­ной жизни поэт за­блу­дил­ся так же, как и его трам­вай, на под­нож­ку ко­то­ро­го он вска­ки­ва­ет.

Тре­тий план сти­хо­тво­ре­ния носит фи­ло­соф­ско–обоб­щен­ный ха­рак­тер. Жизнь пред­ста­ет то в буд­нях, то в празд­нич­ном си­я­нии, то она вы­гля­дит пре­крас­ной, то без­об­раз­ной, то идет по пря­мым рель­сам, то вра­ща­ет­ся по кругу и воз­вра­ща­ет­ся к своей ис­ход­ной точке. Все три плана этого сти­хо­твор­но­го ше­дев­ра  уди­ви­тель­но пе­ре­пле­те­ны в еди­ное целое.

По­ра­зи­тель­но пред­ска­за­ние Гу­ми­ле­ва «своей» необыч­ной смер­ти: «И умру я не на по­сте­ли, / При но­та­ри­усе и враче, / А в какой–ни­будь дикой щели, / Уто­нув­шей в гу­стом плюще…» под­твер­ди­лось.

3 ав­гу­ста 1921 года он был аре­сто­ван ор­га­на­ми ЧК, об­ви­нен в уча­стии в контр­ре­во­лю­ци­он­ном та­ган­цев­ском за­го­во­ре и 24 ав­гу­ста рас­стре­лян вме­сте с еще ше­стью­де­ся­тью при­вле­чен­ны­ми по этому делу. Од­на­ко до­ку­мен­таль­но­го под­твер­жде­ния этого уча­стия в со­хра­нив­ших­ся ма­те­ри­а­лах след­ствия не об­на­ру­же­но.

После ги­бе­ли поэта вышли его ли­ри­че­ский сбор­ник «К синей звез­де» (1923), книга гу­ми­лев­ской прозы «Тень от паль­мы» (1922), а много позже — со­бра­ния его сти­хо­тво­ре­ния, пьес и рас­ска­зов, книги о нем и его твор­че­стве.

 5. Заключение

Не будет пре­уве­ли­че­ни­ем ска­зать, что Гу­ми­лев внес огром­ный вклад в раз­ви­тие рус­ской по­э­зии. Его тра­ди­ции про­дол­жи­ли Н. Ти­хо­нов, Э. Баг­риц­кий, В. Рож­де­ствен­ский, В. Са­я­нов, Б. Кор­ни­лов, А. Де­мен­тьев.

 

Вопросы к конспектам