Жанр житий святых. Житие Сергия Радонежского

 Древнерусская литература

Упо­треб­ляя тер­мин «ли­те­ра­ту­ра», мы вкла­ды­ва­ем в это со­вер­шен­но опре­де­лён­ный смысл – это ка­кие-то книги, ко­то­рые мы чи­та­ем для раз­вле­че­ния, для удо­воль­ствия, для эс­те­ти­че­ско­го на­сла­жде­ния. Ни­че­го по­доб­но­го, ни­ка­ких таких целей древ­не­рус­ская ли­те­ра­ту­ра не знала. С этой точки зре­ния её не точно на­зы­вать ли­те­ра­ту­рой, а пра­виль­нее было бы го­во­рить «древ­не­рус­ская книж­ность» или «древ­не­рус­ская пись­мен­ность». Но это обо­зна­че­ние (древ­не­рус­ская ли­те­ра­ту­ра) утвер­ди­лось, и мы будем им опе­ри­ро­вать.

Книж­ность, пись­мен­ность по­яви­лась на Руси вме­сте с при­ня­ти­ем хри­сти­ан­ства. От­сю­да и на­зна­че­ние, ко­то­рое имела эта ли­те­ра­ту­ра. Пре­жде всего, она имела в виду рас­про­стра­не­ние хри­сти­ан­ства в толь­ко что окре­щён­ных мас­сах древ­них сла­вян. За­да­ча была пе­ре­ве­сти, пре­жде всего, книги свя­щен­но­го пи­са­ния (Вет­хий и Новый За­ве­ты), бо­го­слу­жеб­ные пес­но­пе­ния, а также жития свя­тых, то есть людей, ко­то­рые цер­ко­вью были при­зна­ны и ка­но­ни­зи­ро­ва­ны.

Древ­не­рус­ская ли­те­ра­ту­ра со­вер­шен­но не знала вы­мыс­ла. Рус­ско­му книж­ни­ку (рис. 1) в Сред­ние века в го­ло­ву бы не при­шло со­чи­нять ка­кие-то вы­ду­ман­ные ис­то­рии о вы­ду­ман­ных, ни­ко­гда не су­ще­ство­вав­ших людях. Это было рав­но­силь­но греху лжи.

Книж­ник древ­не­рус­ской ли­те­ра­ту­ры

Рис. 1. Книж­ник древ­не­рус­ской ли­те­ра­ту­ры

По­это­му даже когда в сред­не­ве­ко­вых про­из­ве­де­ни­ях речь идёт о со­вер­шен­но неве­ро­ят­ных с нашей точки зре­ния вещах (на­при­мер, вос­кре­ше­ние умер­ших), то для древ­не­рус­ско­го пи­са­те­ля это было в по­ряд­ке вещей. Он верил, что так оно и было на самом деле.

И толь­ко в XVII веке воз­ник­нут в рус­ской ли­те­ра­ту­ре по­ве­сти с вы­мыш­лен­ны­ми ге­ро­я­ми, с вы­мыш­лен­ны­ми сю­же­та­ми. И то пер­во­на­чаль­но это будут про­из­ве­де­ния пе­ре­вод­ные.

 

 Жанр житий святых

Жития свя­тых ни в коем слу­чае не пред­на­зна­ча­лись для ка­ко­го-то уве­се­ли­тель­но­го чте­ния. Это пре­жде всего было чте­ние на­зи­да­тель­ное, ду­ше­по­лез­ное, ду­ше­спа­си­тель­ное. На при­ме­ре жизни свя­тых че­ло­век учил­ся нор­мам по­ве­де­ния. Чи­та­те­лям пред­ла­га­лось сле­до­вать при­ме­рам свя­тых и под­ра­жать им. С этой точки зре­ния жанр житий свя­тых – самый ка­но­ни­зи­ро­ван­ный в древ­не­рус­ской ли­те­ра­ту­ре. То есть этому жанру при­да­ва­лись ка­кие-то стро­го опре­де­лён­ные формы (и ком­по­зи­ци­он­ные, и лек­си­че­ские).

Жанр житий ни в коем слу­чае не пред­по­ла­га­ет био­гра­физ­ма. Один из ис­сле­до­ва­те­лей очень точно и тонко за­ме­тил, что житие так же от­но­сит­ся к био­гра­фии, как икона к порт­ре­ту. Житие – это чте­ние на­зи­да­тель­ное. И толь­ко с этой точки зре­ния нам будут по­нят­ны все труды древ­не­рус­ско­го книж­ни­ка.

 

Житие имело очень стро­гую ком­по­зи­цию и пред­став­ля­ло собою трёх­част­ное про­из­ве­де­ние. На­чи­на­лось оно все­гда со вступ­ле­ния, потом сле­до­вал рас­сказ о жизни свя­то­го, ко­то­рый за­вер­шал­ся, есте­ствен­но, его смер­тью, и за­кан­чи­ва­лось житие сла­вой, хва­лой свя­то­му, о ко­то­ром шла речь.

Пер­вы­ми рус­ски­ми жи­ти­я­ми, то есть жи­ти­я­ми ка­но­ни­зи­ро­ван­ных рус­ских му­че­ни­ков, стали «Жития Бо­ри­са и Глеба» (рис. 2).

Свя­тые Борис и Глеб

Рис. 2. Свя­тые Борис и Глеб

Это было очень важно и с по­ли­ти­че­ской точки зре­ния, по­то­му что, если по­яв­ля­ют­ся свои свя­тые, зна­чит, рус­ская цер­ковь (ещё очень мо­ло­дая) ста­но­вит­ся как бы вро­вень с цер­ко­вью гре­че­ской, при­об­ре­та­ет са­мо­сто­я­тель­ное зна­че­ние, по­вы­ша­ет­ся в своём зна­че­нии.

 

Русская культура на рубеже XIV–XV веков

На ру­бе­же XIV и XV веков, когда жил и тру­дил­ся свя­той Сер­гий, на Руси скла­ды­ва­ет­ся очень непро­стая куль­тур­но-ис­то­ри­че­ская и по­ли­ти­че­ская си­ту­а­ция. Уже за­бы­лись по­ра­же­ния, ко­то­рые по­тер­пе­ли рус­ские в на­ча­ле XIII века от татар, и уста­но­ви­лось неко­то­рое за­ти­шье. Воз­об­нов­ля­ют­ся кон­так­ты с юж­ны­ми сла­вя­на­ми: с бол­га­ра­ми, гре­ка­ми, сер­ба­ми. Воз­об­нов­ле­ние этих куль­тур­ных кон­так­тов спо­соб­ству­ет тому, что Русь вы­хо­дит из меж­ду­на­род­ной изо­ля­ции. Она вновь ока­зы­ва­ет­ся в круге ев­ро­пей­ских стран, при­част­ной к ев­ро­пей­ской куль­ту­ре, ведь за­во­е­ва­те­ли прак­ти­че­ски от­ре­за­ли Русь от её ев­ро­пей­ских со­се­дей и об­рек­ли её на изо­ля­ци­о­низм. Те­перь с этой изо­ля­ци­ей дело об­сто­ит иначе: она не такая аб­со­лют­ная, как это было ещё 150 лет назад. Это спо­соб­ству­ет раз­ви­тию рус­ской куль­ту­ры, в том числе и книж­ной – по­яв­ле­нию житий.

Ли­те­ра­ту­ра жития свя­тых на­зы­ва­ет­ся агио­гра­фи­че­ской. Рубеж XIV и XV веков ста­но­вит­ся вре­ме­нем подъ­ёма рус­ской агио­гра­фии. В ев­ро­пей­ской куль­ту­ре эта эпоха на­зы­ва­ет­ся эпо­хой Воз­рож­де­ния. Пре­жде всего, это воз­рож­де­ние ин­те­ре­са к че­ло­ве­че­ской лич­но­сти, пред­став­ле­нию о том, что имен­но че­ло­век – центр Все­лен­ной, центр ми­ро­зда­ния, выс­шая цен­ность (рис. 3).

Че­ло­век эпохи Воз­рож­де­ния

Рис. 3. Че­ло­век эпохи Воз­рож­де­ния

Про­ис­хо­дит воз­рож­де­ние к ин­те­ре­су есте­ствен­ной, по­все­днев­ной, плот­ской жизни че­ло­ве­ка и уси­ле­ние ин­те­ре­са к его внут­рен­ней эмо­ци­о­наль­ной жизни.

Те же самые про­цес­сы про­ис­хо­дят и в рус­ской куль­ту­ре. Но на Руси они имеют опре­де­лён­ную спе­ци­фи­ку. Дело в том, что раз­ви­тие воз­рож­де­ния в Ев­ро­пе про­ис­хо­ди­ло с общей се­ку­ля­ри­за­ци­ей куль­ту­ры, то есть её об­мир­ще­ни­ем, от­де­ле­ни­ем от церк­ви. На Руси воз­ник­но­ве­ние ин­те­ре­са к внут­рен­не­му миру че­ло­ве­ка, к жизни его души, к его эмо­ци­о­наль­ной сфере про­ис­хо­ди­ло внут­ри самой цер­ков­ной куль­ту­ры. Не было се­ку­ля­ри­за­ции куль­ту­ры. Тем более что борь­ба с ордой, с мон­го­ло-та­тар­ски­ми за­во­е­ва­те­ля­ми ещё и вос­при­ни­ма­лась как борь­ба за ис­тин­ную веру с ино­вер­ца­ми, то есть это при­об­ре­та­ло и на­ци­о­наль­но-пат­ри­о­ти­че­ский ха­рак­тер.

 Плетение словес Епифания Премудрого

Рас­цвет жи­тий­ной ли­те­ра­ту­ры, рус­ской агио­гра­фии в эту эпоху свя­зан с де­я­тель­но­стью од­но­го из круп­ней­ших сред­не­ве­ко­вых рус­ских пи­са­те­лей – Епи­фа­ния Пре­муд­ро­го (рис. 4).

Свя­той Епи­фа­ний Пре­муд­рый

Рис. 4. Свя­той Епи­фа­ний Пре­муд­рый

Этот ин­те­рес к внут­рен­не­му миру че­ло­ве­ка, к жизни его души тре­бо­вал и со­вер­шен­но но­во­го стиля. Одним из со­зда­те­лей этого стиля в древ­не­рус­ской ли­те­ра­ту­ре ста­но­вит­ся Епи­фа­ний Пре­муд­рый. Этот стиль по­лу­чил на­зва­ние «пле­те­ние сло­вес». Это необык­но­вен­но укра­шен­ное, по­доб­но древ­не­рус­ско­му узору, сло­вес­ное ис­кус­ство, ко­то­рое и даёт пред­став­ле­ние об эмо­ци­о­наль­ных пе­ре­жи­ва­ни­ях че­ло­ве­ка, о жизни его души.

Не стоит ду­мать, что пле­те­ние сло­вес было стрем­ле­ни­ем к укра­ша­тель­ству. Ни­че­го по­доб­но­го. Этим книж­ник, автор жития, пы­тал­ся пе­ре­дать труд­ность самой за­да­чи, ко­то­рая перед ним воз­ни­ка­ла: как в слове пе­ре­дать жизнь и де­я­ния свя­то­го. Не слу­чай­но Епи­фа­ний на­чи­на­ет свои жития с са­мо­ума­ле­ния. Здесь нет на­ро­чи­то­го сми­ре­ния. Это дей­стви­тель­но осо­зна­ние труд­но­стей перед воз­ник­шей за­да­чей, ма­ло­сти и сла­бо­сти своей. Это при­вле­ка­ло вни­ма­ние чи­та­те­ля и слу­жи­ло про­слав­ле­нию свя­то­го.

 Приёмы плетения словес в «Житии Сергия Радонежского»

При­ё­мы пле­те­ния сло­вес были раз­лич­ны и сви­де­тель­ство­ва­ли о вы­со­чай­шем сло­вес­ном ма­стер­стве древ­не­рус­ско­го пи­са­те­ля. Рас­смот­ри­те неко­то­рые из них на при­ме­ре «Жития Сер­гия Ра­до­неж­ско­го».

Приём тав­то­ло­гии – приём по­вто­ров, на­гро­мож­де­ния од­но­тип­ных вы­ра­же­ний, ко­то­рые при­зва­ны по­ка­зать, что очень труд­но найти точ­ное слово для пе­ре­да­чи того, что хочет пе­ре­дать чи­та­те­лям автор жития.

Епи­фа­ний на­чи­на­ет так:

«Слава Богу за все и за все дела, ради ко­то­рых все­гда про­слав­ля­ет­ся ве­ли­кое и три­свя­тое прис­но­сла­ви­мое имя! Слава Выш­не­му Богу, в Тро­и­це сла­ви­мо­му, Ко­то­рый есть наше упо­ва­ние, свет и жизнь, в Ко­то­ро­го мы ве­ру­ем, в Ко­то­ро­го мы кре­сти­лись. Ко­то­рым мы живем, дви­жем­ся и су­ще­ству­ем! Слава По­ка­зав­ше­му нам жизнь мужа свя­то­го и стар­ца ду­хов­но­го! Гос­подь знает, как про­сла­вить сла­вя­щих Его и бла­го­сло­вить бла­го­слов­ля­ю­щих Его, и все­гда про­слав­ля­ет Своих угод­ни­ков, сла­вя­щих Его чи­стой, бо­го­угод­ной и доб­ро­де­тель­ной жиз­нью».

В этом от­рыв­ке легко за­ме­тить такой приём, как тав­то­ло­гия.

 

Епи­фа­ний также ис­поль­зу­ет приём си­но­ни­ми­за­ции, то есть ис­поль­зо­ва­ния слов, близ­ких по зна­че­нию. Этот приём он ис­поль­зу­ет с той же самой целью, с ко­то­рой и приём тав­то­ло­гии. На­при­мер, он пишет:

«Я не воз­но­шусь ни перед кем, но пишу для себя, про запас, на па­мять и для поль­зы».

Такой приём ещё на­зы­ва­ет­ся при­ё­мом ам­пли­фи­ка­ции – на­гро­мож­де­ние сход­ных вы­ра­же­ний, ко­то­рые при­зва­ны уси­лить си­сте­му до­ка­за­тельств тех мыс­лей, о ко­то­рых он нам рас­ска­зы­ва­ет.

 

Среди таких при­ё­мов пле­те­ния сло­вес стоит упо­мя­нуть ещё и о ри­то­ри­че­ских во­про­сах. Вот как пишет Епи­фа­ний:

«Как могу я, бед­ный, в ны­неш­нее время по по­ряд­ку опи­сать все житие Сер­гия и рас­ска­зать о мно­гих его по­дви­гах и бес­счет­ных тру­дах? С чего начну, чтобы по до­сто­ин­ству по­ве­дать слу­ша­те­лям обо всех его де­я­ни­ях и по­дви­гах? Что по­до­ба­ет вспом­нить пре­жде всего? Какие слова нужны для по­хва­лы ему? От­ку­да возь­му ис­кус­ство, необ­хо­ди­мое для этого рас­ска­за? Как по­ве­даю такую труд­но пе­ре­да­ва­е­мую по­весть – не знаю, не будет ли это выше моих сил?»

По­ми­мо этих ри­то­ри­че­ских во­про­сов об­ра­ща­ет на себя вни­ма­ние то, что фразы на­чи­на­ют­ся оди­на­ко­во. То есть здесь ис­поль­зу­ет­ся ещё и приём еди­но­на­ча­тия, или ана­фо­ра.

Все эти при­ё­мы слу­жат глав­ной цели – по­ка­зать, на­сколь­ко ве­ли­ка лич­ность свя­то­го, о ко­то­ром идёт речь.

 Личность святого в «Житии Сергия Радонежского»

Сквозь эти узоры сло­вес­ной ткани ярче, кон­траст­нее вы­сту­па­ет лич­ность са­мо­го свя­то­го – че­ло­ве­ка, ко­то­рый про­жил очень нелёг­кую жизнь среди диких зве­рей при по­сто­ян­ной нехват­ке еды, че­ло­ве­ка силь­но­го не толь­ко телом. Епи­фа­ний пишет, что он имел «силу про­тив двух». То есть он был фи­зи­че­ски очень силь­ным че­ло­ве­ком, но пре­жде всего имел силу духа, что и поз­во­ли­ло ему за­во­е­вать необык­но­вен­ный мо­раль­ный ав­то­ри­тет (рис. 5). Об этом ав­то­ри­те­те и пишет Епи­фа­ний Пре­муд­рый.

Икона св. Сер­гия Ра­до­неж­ско­го

Рис. 5. Икона св. Сер­гия Ра­до­неж­ско­го

 Композиция «Жития Сергия Радонежского»

Как прак­ти­че­ски и все жития, житие Сер­гия стро­ит­ся по очень стро­го­му плану, имеет очень стро­гую ком­по­зи­цию:

вступ­ле­ние, фраг­мен­ты из ко­то­ро­го вы чи­та­ли выше;

рас­сказ о жизни свя­то­го;

про­слав­ле­ние свя­то­го (хвала свя­то­му, ко­то­рая про­ис­хо­дит уже после его смер­ти).

«Житие Сер­гия Ра­до­неж­ско­го», на­пи­сан­ное Епи­фа­ни­ем Пре­муд­рым, не пред­став­ля­ет собой по­сле­до­ва­тель­но­го, сю­жет­но­го рас­ска­за. Оно со­сто­ит из от­дель­ных, очень вы­ра­зи­тель­ных ис­то­рий из жизни Сер­гия. В каж­дой ис­то­рии лич­ность Сер­гия по­во­ра­чи­ва­ет­ся ка­кой-то своей гра­нью, сто­ро­ной, очень вы­ра­зи­тель­ной и за­по­ми­на­ю­щей­ся. В итоге Епи­фа­нию уда­ёт­ся со­здать образ че­ло­ве­ка, имев­ше­го ко­лос­саль­ный ду­хов­ный ав­то­ри­тет, спо­соб­ству­ю­щий под­ня­тию в на­ро­де его на­ци­о­наль­но­го са­мо­со­зна­ния.

 Анализ сюжетов «Жития Сергия Радонежского»

Рас­сказ о чу­де­сах на­чи­на­ет­ся ещё с со­бы­тий, про­изо­шед­ших до рож­де­ния Сер­гия, с того вре­ме­ни, когда он был в утро­бе ма­те­ри. Епи­фа­ний рас­ска­зы­ва­ет по­ра­зи­тель­ную ис­то­рию.

Житие имело стро­гий канон, и каж­дый свя­той непре­мен­но дол­жен был быть рож­дён бла­го­че­сти­вы­ми ро­ди­те­ля­ми, ка­ко­вы­ми и были ро­ди­те­ли Сер­гия.

Од­на­ж­ды Мария (мать Сер­гия), бу­дучи бе­ре­мен­ной бу­ду­щим свя­тым, при­хо­дит в цер­ковь, и во время ли­тур­гии (в со­вер­шен­но опре­де­лён­ных ме­стах) мла­де­нец начал кри­чать так, что в пер­вый раз все по­ду­ма­ли, что кто-то при­нёс в храм но­во­рож­дён­но­го ре­бён­ка. Осмот­ре­ли весь храм, но ни­ко­го не нашли. Спро­си­ли у Марии, не при­нес­ла ли она за па­зу­хой мла­ден­ца, но она ска­за­ла, что у неё ни­ка­ко­го мла­ден­ца нет. Толь­ко потом стало по­нят­но, что это в её утро­бе кри­чит бу­ду­щий свя­той, ко­то­рый ещё до рож­де­ния слы­шит слова бо­же­ствен­ной ли­тур­гии и от­кли­ка­ет­ся на них тогда, когда это нужно.

Рас­ска­зы­ва­ет Епи­фа­ний и о чу­дес­ном по­сти­же­нии Сер­ги­ем гра­мо­ты. Дело в том, что, в от­ли­чие от стар­ших бра­тьев, не да­ва­лось Сер­гию уче­ние. И од­на­ж­ды он, ища по при­ка­зу отца ушед­ший скот, встре­тил под де­ре­вом ка­ко­го-то бла­го­об­раз­но­го стар­ца, при­но­сив­ше­го мо­лит­вы. Сер­гия тогда ещё звали Вар­фо­ло­ме­ем. Отрок Вар­фо­ло­мей об­ра­тил­ся к этому стар­цу и пред­ло­жил ему прой­ти вме­сте с ним в дом его ро­ди­те­лей, где ста­рец может найти приют. И видя такое от­но­ше­ние к себе со сто­ро­ны от­ро­ка, ста­рец спро­сил, чего ему боль­ше всего хо­те­лось бы? Сер­гий по­се­то­вал на то, что не да­ёт­ся ему гра­мо­та. Тогда этот ста­рец вынул неболь­шой хле­бец – просфо­ру – и пред­ло­жил Сер­гию её съесть. Ста­рец ска­зал, что те­перь гра­мо­та будет до­ступ­на Сер­гию. Уже бук­валь­но на сле­ду­ю­щий день во время бо­го­слу­же­ния Сер­гий пре­крас­но читал бо­го­слу­жеб­ную книгу и пел цер­ков­ные пес­но­пе­ния. Гра­мо­та была им по­стиг­ну­та путём бо­же­ствен­но­го от­кро­ве­ния (рис. 6).

Отрок Вар­фо­ло­мей и свя­той инок

Рис. 6. Отрок Вар­фо­ло­мей и свя­той инок

Более всего рас­ска­зы­ва­ет Епи­фа­ний о тех со­бы­ти­ях, ко­то­рые ри­су­ют необык­но­вен­ную скром­ность, ас­ке­тизм Сер­гия, его непри­хот­ли­вость. На­при­мер, при­хо­дя­щий в его мо­на­стырь бо­га­тый вель­мо­жа или ка­кой-то кре­стья­нин не могут по­ве­рить, что оде­тый в очень про­стую одеж­ду че­ло­век, за­ни­ма­ю­щий­ся самым про­стым фи­зи­че­ским тру­дом, – про­слав­лен­ный свя­той. Но это было дей­стви­тель­но так.

 

Рас­ска­зы­ва­ет нам Епи­фа­ний о при­ме­рах яс­но­ви­де­ния Сер­гия. Когда в несколь­ких вер­стах от мо­на­сты­ря про­ез­жал Сте­фан Перм­ский (рис. 7) (он ехал в Моск­ву), то он решил, что на об­рат­ном пути за­гля­нет в мо­на­стырь, на­ве­стит сво­е­го друга Сер­гия. Сте­фан оста­но­вил­ся, и Сер­гий, со­вер­шав­ший в это время ли­тур­гию, по­чув­ство­вал его при­сут­ствие за несколь­ко вёрст и по­кло­нил­ся в ту сто­ро­ну. И они как бы вме­сте со­вер­ша­ли это бо­го­слу­же­ние. При­сут­ству­ю­щие в храме не по­ня­ли, кому от­да­ёт по­клон Сер­гий.

Св. Сте­фан Перм­ский

Рис. 7. Св. Сте­фан Перм­ский

 Значение деятельности святого Сергия

Свя­той Сер­гий и его уче­ни­ки про­сла­ви­лись тем, что бла­го­да­ря им были ос­но­ва­ны на тер­ри­то­рии Руси из­вест­ней­шие мо­на­сты­ри, такие как Го­лутвин­ский или Ан­д­ро­ни­ков мо­на­стырь. Все эти дела Сер­гия и поз­во­ли­ли ему при­об­ре­сти необык­но­вен­ный ду­хов­ный ав­то­ри­тет в на­ро­де. Не слу­чай­но князь Дмит­рий Ива­но­вич Дон­ской, от­прав­ля­ясь на Ку­ли­ков­скую битву с Ма­ма­ем, про­сит бла­го­слов­ле­ние не у ко­го-ни­будь, а у Сер­гия Ра­до­неж­ско­го (рис. 8).

Сер­гий Ра­до­неж­ский бла­го­слов­ля­ет Дмит­рия Дон­ско­го

Рис. 8. Сер­гий Ра­до­неж­ский бла­го­слов­ля­ет Дмит­рия Дон­ско­го

Очень точно ска­зал о де­я­тель­но­сти Сер­гия ве­ли­кий рус­ский ис­то­рик Ва­си­лий Оси­по­вич Клю­чев­ский. Он ска­зал о том необ­хо­ди­мом ду­хов­ном труде, ко­то­рый в итоге при­вёл к на­ци­о­наль­но­му воз­рож­де­нию, к тому, что та­та­ро-мон­голь­ское иго было сбро­ше­но.

В своих «Ис­то­ри­че­ских порт­ре­тах» Клю­чев­ский писал:

«Чтобы сбро­сить вар­вар­ское иго, по­стро­ить проч­ное, неза­ви­си­мое го­су­дар­ство, са­мо­му рус­ско­му об­ще­ству долж­но было укре­пить свои нрав­ствен­ные силы, при­ни­жен­ные ве­ко­вым по­ра­бо­ще­ни­ем и уны­ни­ем. Этому делу – нрав­ствен­но­му вос­пи­та­нию на­ро­да – по­свя­тил свою жизнь пре­по­доб­ный Сер­гий. 50 лет делал своё тихое дело пре­по­доб­ный Сер­гий. Целые пол­ве­ка при­хо­див­шие к нему люди вме­сте с водой из его ис­точ­ни­ка чер­па­ли в его пу­стыне обод­ре­ние и уте­ше­ние. Народ, при­вык­ший дро­жать при одном имени та­та­рин, со­брал­ся, на­ко­нец, с духом, встал на по­ра­бо­ти­те­лей. Как могло это слу­чить­ся? От­ку­да взя­лись? Как вос­пи­та­лись люди, от­ва­жив­ши­е­ся на такое дело, о ко­то­ром бо­я­лись и по­ду­мать их деды? Чув­ство нрав­ствен­ной бод­ро­сти, ду­хов­ной кре­по­сти вдох­нул пре­по­доб­ный Сер­гий в рус­ское об­ще­ство. При­ме­ром своей жизни, вы­со­той сво­е­го духа Сер­гий под­нял упав­ший дух род­но­го на­ро­да, про­бу­дил в нём до­ве­рие к себе, к своим силам, вдох­нул веру в своё бу­ду­щее».

 О Епифании Премудром

О самом Епи­фа­нии Пре­муд­ром – за­ме­ча­тель­ном де­я­те­ле рус­ской сред­не­ве­ко­вой ли­те­ра­ту­ры – из­вест­но, к со­жа­ле­нию, очень немно­го, что неуди­ви­тель­но, по­сколь­ку са­мо­п­ро­слав­ле­ние было не в ха­рак­те­ре сред­не­ве­ко­вой куль­ту­ры.

В ос­нов­ном мы чер­па­ем све­де­ния о Епи­фа­нии из его же соб­ствен­ных про­из­ве­де­ний. Све­де­ния эти очень от­ры­воч­ны, неси­стем­ны, но тем не менее дают о нём пред­став­ле­ние.

Епи­фа­ний был ино­ком Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мо­на­сты­ря (рис. 9), то есть того са­мо­го мо­на­сты­ря, ко­то­рый ос­но­вал свя­той Сер­гий.

Тро­и­це-Сер­ги­ев мо­на­стырь

Рис. 9. Тро­и­це-Сер­ги­ев мо­на­стырь

Учил­ся он в Ро­стов­ском мо­на­сты­ре, в зна­ме­ни­том за­тво­ре, ко­то­рый сла­вил­ся своей гро­мад­ной биб­лио­те­кой. Это был необык­но­вен­но об­ра­зо­ван­ный че­ло­век, судя по ци­та­там из свя­щен­но­го пи­са­ния (из Вет­хо­го За­ве­та, из Но­во­го За­ве­та, из Псал­ты­ри), ко­то­рые он при­во­дит по па­мя­ти в своих со­чи­не­ни­ях. Епи­фа­ний до­воль­но много пу­те­ше­ство­вал. Он по­се­тил свя­тую гору Афон, по­бы­вал в Кон­стан­ти­но­по­ле и Иеру­са­ли­ме. Вот и все немно­го­чис­лен­ны све­де­ния, ко­то­ры­ми мы рас­по­ла­га­ем о Епи­фа­нии Пре­муд­ром. Глав­ным па­мят­ни­ком ему, ко­неч­но, оста­лись два жития: «Житие Сте­фа­на Перм­ско­го» и «Житие Сер­гия Ра­до­неж­ско­го».

 О духовном авторитете Сергия по «Сказанию о Мамаевом побоище»

В за­ме­ча­тель­ном па­мят­ни­ке рус­ской сред­не­ве­ко­вой пись­мен­но­сти – зна­ме­ни­том «Ска­за­нии о Ма­ма­е­вом по­бо­и­ще» – есть рас­сказ о том, как Дмит­рий Ива­но­вич Дон­ской (рис. 10) перед тем, как от­пра­вить­ся на сра­же­ние с Ма­ма­ем, по­ехал в Тро­и­це-Сер­ги­ев мо­на­стырь, чтобы по­лу­чить бла­го­сло­ве­ние свя­то­го Сер­гия.

Князь Дмит­рий Дон­ской

Рис. 10. Князь Дмит­рий Дон­ской

Есте­ствен­но, что Дмит­рия Ива­но­ви­ча сне­да­ло нетер­пе­ние, по­то­му что он опа­сал­ся за ход со­бы­тий. А Сер­гий пред­ла­га­ет ему сна­ча­ла со­вер­шить ли­тур­гию, потом пред­ла­га­ет ему тра­пе­зу и всё время успо­ка­и­ва­ет князя. А потом про­из­но­сит сле­ду­ю­щие слова:

«Поди, гос­по­дин, на по­га­ных по­лов­цев, при­зы­вая бога. И гос­подь бог будет тебе по­мощ­ни­ком и за­ступ­ни­ком».

И до­ба­вил ему тихо:

«По­бе­дишь, гос­по­дин, су­по­ста­тов своих, как и по­до­ба­ет тебе, го­су­дарь» (рис. 11).

Ку­ли­ков­ская битва

Рис. 11. Ку­ли­ков­ская битва

За­бав­но, что автор «Ска­за­ния о Ма­ма­е­вом по­бо­и­ще» татар на­зы­ва­ет по­лов­ца­ми – па­мять о тех дав­них про­тив­ни­ках Ки­ев­ской Руси ещё жива в на­род­ном со­зна­нии.

Вопросы к конспектам

1. На­зо­ви­те от­ли­чи­тель­ные осо­бен­но­сти жанра житий свя­тых в древ­не­рус­ской ли­те­ра­ту­ре.

2. Какую роль сыг­рал Сер­гий Ра­до­неж­ский в куль­тур­ной ис­то­рии Руси?

3. На­пи­ши­те со­чи­не­ние-ми­ни­а­тю­ру на тему «Ду­хов­ный по­двиг Сер­гия Ра­до­неж­ско­го».

Последнее изменение: Воскресенье, 11 Июнь 2017, 16:06